— Мужчины всегда не там, где надо, спешат и не там, где надо, опаздывают, — сказала княгинюшка, завидев меня. — Я уже все знаю — и как нашу гостью зовут, и про Джвари, и что нужен душ. Вы свободны, Саша.Да. Стася умела быть стремительной, мне-то довелось это испытать.— Тогда я действительно поднимусь на минуту к себе и хоть руки освобожу.— Я велю принести вам вазу с водой, — княгинюшка взглядом опытного эксперта смерила букет. — Две вазы.— Ты положи его пока аккуратненько, — сказала Стася, стоя ко мне спиной. — Я приду — разберусь.Я свалил букет на стол, рванул конверт по краю. Конечно, бумага раздернулась не там, где надо — пальцы спешили и волновались, бросающаяся в глаза надпечатка «Князю Трубецкому А.Л. в собственные руки» с хрустом лопнула пополам.Так я и знал, сплошная цифирь. Несколько секунд, кусая губы, я бессмысленно смотрел на выпавший из конверта маленький твердый листок с шестью колонками пятизначных чисел, потом встал. Открыл шкап, из бокового кармана пиджака достал комп-шифратор, оформленный под записную книжку. Вложил в щель листок и надавил пальцами на незаметные точки гнезд опознавателя, пару секунд опознаватель считывал мои отпечатки пальцев, индекс пота… Потом на темном табло брызнули мельтешащие бестолковые буквы и, посуетившись мгновение, сложились в устойчивую строку: «Получением сего надлежит вам немедля вернуться столицу участия расследования чрезвычайной важности. Товарищ министра государственной безопасности России И.В.Ламсдорф».Я отложил дешифратор. Вне контакта с моей рукой он сразу погасил текст.Я поднялся и медленно подошел к распахнутому в сад окошку. Оперся обеими руками на широкий подоконник. Солнце ушло с него, наверное, с полчаса назад, спряталось за угол дома, но подоконник до сих пор был теплее, чем руки. Отсюда, со второго этажа, поверх сверкающей листвы долина открывалась на десятки верст — едва ли не все главные земли древнего Картли.Вот тебе и отдохнул.Вот тебе и побыл с любимой в раю.Упоительный запах цветущего под окном смолосемянника сразу стал не моим. Далеким, как воспоминание.Нет, все-таки надо закурить. Я закрутился по комнате в поисках сигарет, обнаружил. Снова подошел к окну и дунул мерзким дымом в благоухающий простор. Слышно было, как внизу, за углом, перешучиваются по грузински мальчишки, волокущие багаж Стаси из авто в дом.Милейший Иван Вольфович! Чтобы он отбил мне такую шифровку, должно было случиться нечто действительно выходящее из ряда вон. Ведь мы виделись с ним только вчера поутру, и он, теребя свои старомодные бакенбарды, взбивая их указательным пальцем, так откровенно, по-домашнему завидовал мне. «Какие места! Какой язык! Цинандали, кварели, киндзмараули… каждое слово исполнено глубочайшего смысла! Отдохните, батенька, отдохните. Имеете полное право. Дело тарбагатайских наркоманов съело у вас полгода жизни».И вот извольте. «Получением сего…»Нет, дудки. Могли же мы задержаться на прогулке до вечера! А дядя Реваз мог, например, уснуть, нас не дождавшись. Да мало ли как что могло! До утра я с места не сдвинусь!Но все же — Что стряслось?Не хочу, не хочу думать об этом! Уже забыл!А ведь что-то страшное… И завтра ли, послезавтра — мне опять в это лезть с головой.— Друг Александр! — зычно крикнул Ираклий снизу. — Стол накрыт! 2 — Ты устал, любимый.— Нет.— Устал. Целуешь через силу.— Нет, Стася, нет.— Я же чувствую.— Ты уже не хочешь?— Всегда хочу. Всегда лежала бы так. Но ты отдохни чуточку.Как нежно произнесла она это «чтч». Варшава.— Я никуда не денусь, Саша.— Я денусь.— Ты денешься. А я не денусь. Когда понадоблюсь — всегда буду под рукой.Она не лгала. Но и не говорила правды. Она просто — говорила.Села. Спустила ноги на пушистый, во весь пол, ковер. Озабоченно посмотрела в сторону окошка. Простор подергивался медовой дымкой.— Как ты думаешь, не слышно было как я тут повизгивала?— Мягко сказано… — пробормотал я.— Я же соскучилась, — объяснила она и встала. Медленно подошла к окну. Я смотрел. Она чувствовала мой взгляд, конечно, и не оборачивалась — неторопливо шла и давала мне любоваться вволю. Почти танцевала. Упругая, гибкая, смуглая — на миг я показался себе факиром с флейтой, заклинающим из последних сил… кого?— Вечереет, — сказала она. Помолчала, я любовался. — Сейчас мы к Бебрисцихе уже не поедем, конечно.— У меня и впрямь оказались иные виды на вторую половину дня.Она не ответила. Наверное, уже не помнила этих своих слов.— Но завтра с утра, — мечтательно произнесла она, помедлив. — Подумать только, целую неделю будем здесь! Я так благодарна тебе.И вдруг, вскинув руки, закружилась по комнате. Иссиня-черные волосы разлетались стремительной каруселью, грудь искусительно трепетала. Уже опять хотелось стиснуть ее ладонью.— Как хорошо! Как хорошо! Я счаст-ли-вая!«Получением сего…»Уже не помню! Не помню!— Чудесные букеты ты сделала.— Что-что, а уж это я умею, — она повернулась ко мне и чуть удивленно глянула исподлобья. Будто для нее сюрпризом оказалось: я смотрю на нее, а не на букеты. — Как ты смотришь…— Хорошо. Я на Лизу похожа?Горло перехватило. Я сглотнул.— Совсем не похожа.— А в постели похожа?— Совсем не похожа.— Ты по разному чувствуешь со мной и с нею?— Совсем по разному.— Не все равно?— Нет.— Ты был с ней счастлив, пока мы не налетели друг на друга?— Я и сейчас с ней счастлив. И с тобой счастлив.Она улыбнулась чуть презрительно.— Тебе надо было принимать магометанство, а не коммунизм.— Тогда я не смог бы пить вина.— Ой, дура я дура! — она всплеснула руками. — Лезу с разговорами, а мужик, естественно, еще дернуть хочет! Давай я накину что-нибудь и сбегаю вниз, там на столе оставалась еще бутылка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79