Для применения во всех
областях народного хозяйства. Но раньше времени привлекать...
- Я понял, - угрюмо и безнадежно сказал Симагин.
- Вот и отлично, - опять примирительно улыбнулся Вайсброд и
тронул Симагина за локоть. - Ваша идея латентных точек
блистательна. Впрочем, что я говорю - идея. Это уже целая теория.
- Да будет вам, - буркнул Симагин.
Больше они не разговаривали. Вайсброд смотрел на Симагина.
Симагин поспешно дожевывал люля. Он поднял голову, лишь когда за
соседним столиком стали кричать. Там стояло только два стула;
один занимала женщина лет не более тридцати, расплывшаяся,
размалеванная, а другой - ее большая сумка. Обескураженно
озираясь, стояли с подносами в руках парень и девушка, их лица
были пунцовыми. "У меня скоро подойдут! - остервенело голосила
сидящая. - Я что, зря сижу? Я для дела сижу! Занято, говорю!!" -
"Ну мы же с едой, - нерешительно вставил парень. - И сесть
некуда, посмотрите сами..." - "Ва-ась! Меня тут гонют!" -
крикнула, оборотясь к очереди, сидящая. Девушка, потянувшись к
уху парня, что-то тихо сказала.
- Какого черта, - пробормотал Симагин и поднялся. Обогнул
столик и вдруг ногой сшиб модную сумку на пол.
- Вот так надо, - пояснил он парню. Сидящая онемела.
- Тебя мне пинать не придется?! - с бешенством, побелев,
спросил Симагин. - Нет?! Вижу, что нет, - одобрил он, когда та с
разинутым ртом выползла из-за стола.
- Банда!! - завизжала она. - Тут их банда! Ва-а-а-ась!!
Пельменная заинтересованно затихла. Перемахнув через перильца, из
середины очереди вылетел дюжий смуглый Вася в расстегнутой до
волосатого пупа рубахе и джинсах, украшенных верхолазным поясом.
Парень поставил поднос, пригладил волосы и встал с Симагиным
плечом к плечу. Вася остановился, морщась и озираясь.
- Что ж ты, дура, - сказал он и вернулся в очередь. Симагин
поднял с пола сумку и подал женщине. Та, не глядя, вырвала ее,
открыла и, всхлипывая, принялась перебирать содержимое.
- Доедайте быстрее, Андрей, - брезгливо пробормотал
Вайсброд. Парень смущенно сказал Симагину:
- Спасибо, друг.
Симагин чуть улыбнулся белыми губами:
- Не за что, друг.

ДЕТИ ГИБНУТ
1
Ну, вот, это и пришло, думала Ася. Она сидела у окна
троллейбуса, с окна текло, и Ася время от времени пыталась
отодвинуться, но сидевший рядом толстяк, уткнувшийся в газету, не
пускал ее своим мягко-тугим мокрым боком и только подозрительно
косился, сопя, - кажется, подозревал, что Ася к нему жмется. Что
они все за дураки, с тоской думала Ася. Было зябко и как-то
пусто. Странно - в этом состоянии женщина всегда одна.
Она вспомнила, как тот растерянно лепетал: "Надо убрать
немедленно, все только начинается... куда спешить... мы друг к
другу-то еще не притерлись..." И, вдруг все поняв по ее
окаменевшему лицу, резко сказал, загасив сигарету о стену возле
двери деканата:
"Если пойдешь на авантюру, на меня и мое имя не рассчитывай.
Я ни за что не отвечаю". Она крутнулась на каблуках, бросив
язвительно: "А ты и так ни за что не отвечаешь! Это мое!" А
может, зря? Надо было как-то... Как? Ведь я ему нравилась... И
пошла прочь, исступленно ожидая, когда окликнет. И ревела в три
ручья, колотила мокрую подушку, кричала. И назвала сына именем
отца - единственное, чего Симагину не сказала. И вечерами
моталась туда, еще на девятом месяце моталась, тяжело
переваливаясь, опасно оскальзываясь на вечном гололеде, стояла,
мерзла, ждала чего-то, глядела на пронзительное окно, которое по
весне весело и преданно мыла, чтоб он не тратил время; к
которому, казалось, только вчера подходила с той стороны, как
хозяйка: голая, гордая, взрослая, с сигаретой в руке. "Родопи".
Как сейчас помню - "Родопи". Сто лет не вспоминала, надо же,
думала - стерлось. Ну и что? Хочу и вспоминаю. Наверное,
по-настоящему я и любила-то только того. Потом одна дрянь. Ну, и
Симагин, конечно, с ним светло. Тепло, светло и мухи не кусают.
Не одна. Все равно как будто одна. Интересно, тот по мне скучает?
Много женщин у него было с тех пор?
Странно, ничего не болит, не тошнит почти. Но что-то
неуловимо меняется, и главным становится другое, и мужчина уже
чужой, и только легкое отвращение испытываешь к тому, чего раньше
ждала с погибельно сладкой дрожью. Интересно, с тем было бы так
же? Только б Симагин не догадался. Или сказать? Мы же все друг
Дружке говорим. Он заботливый. Как он грел меня позавчера. Что же
все-таки со мной было?
Как резко, как жутко началось. Правильно он меня к врачу
гонит. Надо сходить. Завтра. Сегодня некогда, сегодня великий
День. Идем выкупать штаны. Она улыбнулась, попытавшись
представить Симагина в новых модных брюках. Но неожиданно поняла,
что не испытывает ни нежности, ни умиления. Да, тоскливо подумала
она, надо привыкать. Приходить в дом, ставший чуточку чужим.
Симагин, подумала она с раскаянием. Не сердись. Я сама не
ожидала. Все равно ты самый заботливый, самый мой. Смешной. Даже
не притронулся ночью. Маялся, вертелся рядом - берег. Надо
сегодня что-то изобрести, чтобы он ушел в комнату родителей
спать. Странно. Еще позавчера смотрела, как на бога. Ждала, как
растрескавшаяся земля ждет дождя. И все-таки одной хуже. Надо
притвориться, может, это не слишком противно. Заставить себя пару
раз, и все пойдет само собой, станет привычным - терпеть,
старательно стонать, и ждать, когда он кончит, и смывать липкую
грязь не благоговейно, а брезгливо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85