ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Он был уверен, что Симагин отдаст. - От нее же не
убудет.
- Нет-нет-нет-нет, да ты... ты-ты-ты что, - забормотал
Симагин, заикаясь от волнения. Он спрятал фотографии за спину и
даже отбежал. - Ты что! Вот черт... Да нет же!
- Ханжи вы, - опуская руку, равнодушно сказал Вербицкий.
Сердце его колотилось.
Симагин удрал в другую комнату, и слышно было, как он лазает
по каким-то ящикам, пряча фотографии подальше. Когда он вернулся,
лицо и уши у него пылали по-прежнему.
- Ты только ей не говори, ладно?
- Да перестань. Только мне и разговору с твоей женой. Там
что, вся пачка такая?
- Да нет... - Симагин с силой провел по лицу ладонью.
- Смотреть на тебя противно.
- Ладно... Вот что я лучше покажу! - он опять побежал в
соседнюю комнату. - Смотри, какая бумага красивая!
Бумага была действительно хороша - тонкая, приятная на
ощупь, со светло-зеленым узором в виде стилизованных веточек
сосны.
- Это специальная бумага для дружеских писем, - проговорил
Симагин. - Мол, дружба наша крепка и не теряет цвета, несмотря на
зиму... Хочешь, я тебе на ней письмо напишу?
- Откуда у тебя?
Симагин взял у него листок и перевернул - там были
иероглифы, небрежно и изящно написанные то ли очень тонкой
кистью, то ли хорошим фломастером.
- Видишь, написано красиво: Такео Сиратори. Это их главный
биоспектралист.
- Так ты что же, - со злобой спросил Вербицкий, - и
по-самурайски наборзел?
- Да нет, - смутился Симагин, - по специальности чуток...
Помню, первое письмо писал ему, так две фразы ухитрился
иерошками. Ну, а потом по-английски, тут мне Аська первый друг.
Она ж на европейских, как на родных, и Антона дрессирует вовсю...
А Такео уязвился! В Касабланке подскочил потом и обращение
по-нашенски исполнил...
- А как ты в Марокко-то попал?
- Чудом, признаться. Это отдельная эпопея... Собственно, там
был первый наш международный конгресс. А второй через месяц в
Москве будет.
- И как Касабланка?
- Как-как... - Симагин помрачнел. - Аська уж ругала меня за
нее. Ни черта не видел. Бланка и есть бланка, все белое, сверк.
Западные немцы тогда потрясающую методику вводили, мы из них
вытрясли, что могли. Треп до посинения. Есть там такой мужик -
фон Хюммель его фамилия. Ох, башка, доложу я тебе!
Эта болтовня уже прискучила Вербицкому. Вот чем оказывается
на поверку мир, наполненный радостью бытия, - миром инфантилизма.
Ася не возвращалась.
- А вот и мои! - вдруг вскрикнул Симагин и с просиявшим
лицом кинулся к двери.
- Где?
- А на лестнице. Лифт громыхнул. По-Аськиному... Вербицкий
поджал губы - он ничего не слышал. Но Симагин уже распахнул
входную дверь с криком: "Я вас учуял!", и голос женщины отвечал
ему весело, и дверь лязгнула снова, и в коридоре зашептались.
Помолодевшее сердце тревожно пропускало такты. Вдруг показался
мальчик - вдвинулся неловко, прижался к косяку и серьезно
уставился на Вербицкого своим невыносимо взрослым взглядом.
Вербицкому стало не по себе.
- Здравствуйте, - сказал он.
- Здравствуйте, - ответил мальчик. - А вы будете про папу
книжку писать?
В пятнадцати томах, мысленно ответил Вербицкий. Черт боднул
его в бок.
- А кто твой папа?
Мальчик отлепился от косяка и посреди дверного проема принял
что-то вроде боевой стойки.
- Папа Симагин - самый лучший папа в мире, - сказал он
сдержанно. - Меня зовут, - добавил он затем и ушел, хотя его явно
никто не звал.
Вербицкий перевел дух. В комнату вбежал Симагин, бормоча:
"Черт, я же пылесос не убрал..." Вербицкий молча смотрел,
как он, спеша, упихивает пылесос в ящик, а ящик задвигает за
диван.
- Аська мне выговор сделала, - сообщил он, распрямляясь. - В
каком, говорит, виде гостей встречаешь...
- Правильно сделала, - кивнул Вербицкий.
- И ты считаешь так? - огорчился Симагин и убежал. Вербицкий
снова остался один. Его тянуло в кухню, но он сдерживался из
последних сил, ознобно чувствуя присутствие этой женщины за
тонкой стеной. Как мальчишка, подумал Вербицкий. Странное дело -
эта мысль показалась ему приятной.
- Мальчишки, ужинать! - раздался ее голос. Вербицкий
осторожно прокашлялся, чтобы вдруг не перехватило горло, и пошел.
В узком коридоре он столкнулся с Симагиным, и вынужден был
пустить его вперед, так как идти рядом не хватало места. Симагин
шествовал в серых, очевидно, парадных брюках, светло-голубой
Рубашке и широком галстуке, который почему-то висел у него на
спине. Подмигнув Вербицкому, он с серьезным видом проследовал на
кухню. Раздался восторженный вопль. Вербицкий вошел - Антон
прыгал вокруг Симагина, стараясь дотянуться до узла на
симагинском загривке.
- Такова новая аглицкая мода, - чопорно сообщил Симагин. Ася
щурилась от сдерживаемого смеха.
- А ну, прекрати сейчас же! - сказала она Антону. -
Здравствуйте! - поспешно кивнула она Вербицкому. - Ты что это?
- Кес-кесе? - жеманясь, спросил Симагин. Изящнейшим балетным
жестом он поддернул брючины, сел и, держа воображаемый лорнет у
глаз, принялся лорнировать стол. - Где фрикасе?
- А ты есть не сможешь! - закричал Антон и стал драть с
Симагина галстук. - У тебя горло веревкой передушится!
- Прочь с глаз моих! - воскликнула Ася. - Срамота! Взрослый
академик, глава прекрасной семьи - хомута прилично навязать не
может! - она схватила половник и грозно двинулась на Симагина.
Тот вскочил, пискнув: "Консерваторы!" - и, опасливо подтягивая
зад, порскнул из кухни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
убудет.
- Нет-нет-нет-нет, да ты... ты-ты-ты что, - забормотал
Симагин, заикаясь от волнения. Он спрятал фотографии за спину и
даже отбежал. - Ты что! Вот черт... Да нет же!
- Ханжи вы, - опуская руку, равнодушно сказал Вербицкий.
Сердце его колотилось.
Симагин удрал в другую комнату, и слышно было, как он лазает
по каким-то ящикам, пряча фотографии подальше. Когда он вернулся,
лицо и уши у него пылали по-прежнему.
- Ты только ей не говори, ладно?
- Да перестань. Только мне и разговору с твоей женой. Там
что, вся пачка такая?
- Да нет... - Симагин с силой провел по лицу ладонью.
- Смотреть на тебя противно.
- Ладно... Вот что я лучше покажу! - он опять побежал в
соседнюю комнату. - Смотри, какая бумага красивая!
Бумага была действительно хороша - тонкая, приятная на
ощупь, со светло-зеленым узором в виде стилизованных веточек
сосны.
- Это специальная бумага для дружеских писем, - проговорил
Симагин. - Мол, дружба наша крепка и не теряет цвета, несмотря на
зиму... Хочешь, я тебе на ней письмо напишу?
- Откуда у тебя?
Симагин взял у него листок и перевернул - там были
иероглифы, небрежно и изящно написанные то ли очень тонкой
кистью, то ли хорошим фломастером.
- Видишь, написано красиво: Такео Сиратори. Это их главный
биоспектралист.
- Так ты что же, - со злобой спросил Вербицкий, - и
по-самурайски наборзел?
- Да нет, - смутился Симагин, - по специальности чуток...
Помню, первое письмо писал ему, так две фразы ухитрился
иерошками. Ну, а потом по-английски, тут мне Аська первый друг.
Она ж на европейских, как на родных, и Антона дрессирует вовсю...
А Такео уязвился! В Касабланке подскочил потом и обращение
по-нашенски исполнил...
- А как ты в Марокко-то попал?
- Чудом, признаться. Это отдельная эпопея... Собственно, там
был первый наш международный конгресс. А второй через месяц в
Москве будет.
- И как Касабланка?
- Как-как... - Симагин помрачнел. - Аська уж ругала меня за
нее. Ни черта не видел. Бланка и есть бланка, все белое, сверк.
Западные немцы тогда потрясающую методику вводили, мы из них
вытрясли, что могли. Треп до посинения. Есть там такой мужик -
фон Хюммель его фамилия. Ох, башка, доложу я тебе!
Эта болтовня уже прискучила Вербицкому. Вот чем оказывается
на поверку мир, наполненный радостью бытия, - миром инфантилизма.
Ася не возвращалась.
- А вот и мои! - вдруг вскрикнул Симагин и с просиявшим
лицом кинулся к двери.
- Где?
- А на лестнице. Лифт громыхнул. По-Аськиному... Вербицкий
поджал губы - он ничего не слышал. Но Симагин уже распахнул
входную дверь с криком: "Я вас учуял!", и голос женщины отвечал
ему весело, и дверь лязгнула снова, и в коридоре зашептались.
Помолодевшее сердце тревожно пропускало такты. Вдруг показался
мальчик - вдвинулся неловко, прижался к косяку и серьезно
уставился на Вербицкого своим невыносимо взрослым взглядом.
Вербицкому стало не по себе.
- Здравствуйте, - сказал он.
- Здравствуйте, - ответил мальчик. - А вы будете про папу
книжку писать?
В пятнадцати томах, мысленно ответил Вербицкий. Черт боднул
его в бок.
- А кто твой папа?
Мальчик отлепился от косяка и посреди дверного проема принял
что-то вроде боевой стойки.
- Папа Симагин - самый лучший папа в мире, - сказал он
сдержанно. - Меня зовут, - добавил он затем и ушел, хотя его явно
никто не звал.
Вербицкий перевел дух. В комнату вбежал Симагин, бормоча:
"Черт, я же пылесос не убрал..." Вербицкий молча смотрел,
как он, спеша, упихивает пылесос в ящик, а ящик задвигает за
диван.
- Аська мне выговор сделала, - сообщил он, распрямляясь. - В
каком, говорит, виде гостей встречаешь...
- Правильно сделала, - кивнул Вербицкий.
- И ты считаешь так? - огорчился Симагин и убежал. Вербицкий
снова остался один. Его тянуло в кухню, но он сдерживался из
последних сил, ознобно чувствуя присутствие этой женщины за
тонкой стеной. Как мальчишка, подумал Вербицкий. Странное дело -
эта мысль показалась ему приятной.
- Мальчишки, ужинать! - раздался ее голос. Вербицкий
осторожно прокашлялся, чтобы вдруг не перехватило горло, и пошел.
В узком коридоре он столкнулся с Симагиным, и вынужден был
пустить его вперед, так как идти рядом не хватало места. Симагин
шествовал в серых, очевидно, парадных брюках, светло-голубой
Рубашке и широком галстуке, который почему-то висел у него на
спине. Подмигнув Вербицкому, он с серьезным видом проследовал на
кухню. Раздался восторженный вопль. Вербицкий вошел - Антон
прыгал вокруг Симагина, стараясь дотянуться до узла на
симагинском загривке.
- Такова новая аглицкая мода, - чопорно сообщил Симагин. Ася
щурилась от сдерживаемого смеха.
- А ну, прекрати сейчас же! - сказала она Антону. -
Здравствуйте! - поспешно кивнула она Вербицкому. - Ты что это?
- Кес-кесе? - жеманясь, спросил Симагин. Изящнейшим балетным
жестом он поддернул брючины, сел и, держа воображаемый лорнет у
глаз, принялся лорнировать стол. - Где фрикасе?
- А ты есть не сможешь! - закричал Антон и стал драть с
Симагина галстук. - У тебя горло веревкой передушится!
- Прочь с глаз моих! - воскликнула Ася. - Срамота! Взрослый
академик, глава прекрасной семьи - хомута прилично навязать не
может! - она схватила половник и грозно двинулась на Симагина.
Тот вскочил, пискнув: "Консерваторы!" - и, опасливо подтягивая
зад, порскнул из кухни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85