Завидев Вербицкого, Ляпишев вскочил
и закричал, размахивая руками:
- Вот он тебе скажет! Он скажет тебе! Иди к нам, Валериан!
Сашенька, продолжая кушать, поздоровался с Вербицким приветливым
кивком. Вербицкий сел.
- Чем кормят нынче?
- Яйцами! - сказал Ляпишев, утирая губы ладонью, и вдруг
коротко заржал.
- Понятно.
- Ты, Валериан, читал последний сборник этой мрази? Читал,
говори? Не читал?!
- Тише, господа, тише, - поморщился Сашенька брезгливо.
- Не читал, - пробормотал Вербицкий, озираясь в поисках
официантки.
- Он не читал! Это же сволочь!
Сашенька опять поморщился, жуя, и позвенел вилочкой по
тарелочке.
- Он мне еще стучит! - заорал Ляпишев и грузно потянулся
через стол, но Сашенька, продолжая равномерно и как-то
чрезвычайно культурно двигать челюстями, проворно откинулся на
спинку кресла и выставил испачканную в желтке вилку. Ляпишев с
размаху напоролся на нее пятерней, зашипел и повалился назад.
- Прости, - спокойно сказал Сашенька, на миг перестав
жевать.
- Хорошо у нас на БАМе! - завопил Ляпишев, растирая ладонь.
Показалась официантка и подозрительно стала к нему
присматриваться. Вербицкий указал ей на стоявшую перед Сашенькой
яичницу и потыкал себя пальцем в грудь. Официантка кивнула и
удалилась. - В молодом задорном гаме! В гуле рельс и шпал
бетонных, в р-реве КР-РАЗов многотонных!
- Только вот прораб наш новый слишком тон забрал суровый, -
спокойно и чуть удивленно добавил Сашенька.
- Он неопытен, да строг, еле держит молоток! - заорал
Ляпишев.
- Да, это мои стихи, спасибо, - сказал Сашенька, - я помню.
Но, прости, никак не возьму в толк, отчего ты к ним прицепился? -
он докушал яичницу и теперь тщательно подбирал остатки маленьким
кусочком хлебного мякиша. - Критика приняла сборник довольно
благосклонно... во всяком случае, пропаганду оппозиционных КПСС
политических структур мне никто не инкриминировал. Что же
касается поэмы, начало которой ты столь любезно нам сейчас
цитируешь наизусть, было сказано, что она верно ставит вопрос об
авторитете непосредственного руководителя на производстве.
- Валериан! - Ляпишев всплеснул руками и едва не упал со
своего стула. - Он не понимает! Всякую меру потерял! Всякую!
- Всякую? - Сашенька проглотил напитанный желтком и маслом
мякиш и, приятно улыбаясь, аккуратными движениями стал раздирать
обертку на сахаре. - Это комплимент.
Он был такой чистенький, изящненький, в ухоженной бородке с
ранней благородной проседью - так бы и дал ему между глаз.
- Сволочь! - пробурчал Ляпишев и сунул наколотое место в
пасть - пососать.
- Чего ты, собственно, от меня хочешь, Ляпа? - спросил
Сашенька, побалтывая ложечкой в чашечке. - Разве я придумал
затыкать литературой организационные прорехи? Разве я придумал:
где не справился зеленый патруль - давай для воспитания
книжку, как он справился...
- Слушать тебя тошно, Вроткин! - басом гаркнул Ляпишев. -
Болтать ты горазд, а вот писать - не тянешь!
- Ах, ты так ставишь вопрос! - звонко произнес Сашенька и
резким движением положил ложечку на стол рядом с блюдечком.
Ложечка звякнула. - Ты полагаешь, например, что "Гамлета" я не
потянул бы? А вот представь - я вспомнил детские мечты, чуток
напрягся - и потянул. И что я слышу?
Тут изнемогавшему от голодного урчания в животе Вербицкому
принесли благоухающую, еще чуть шипящую яичницу.
- Погоди, Валериан, не жри, - пробурчал Ляпишев, наклоняясь
к Вербицкому. Вербицкий отшатнулся. - Я отлучусь - понял? Хочешь
- со мной? Угощу!
- Куда? - поразился Вербицкий.
- В туа-лет, - заговорщически выдохнул Ляпишев и нетвердо
подмигнул всей щекой.
- Ты что, с ума сошел?
Ляпа потыкал вниз, указывая на свой кейс, а потом приложил
палец к собранным в гузку губам.
- Так что же ты услышишь, Саша? - спросил Вербицкий, и
Ляпишев с досадой крякнул. Сашенька холеной рукой поднес к
выпестованной бородке чашечку и отпил глоточек кофе.
- Примерно следующее, Валера, - ответил он затем, изящно
возвращая чашечку на блюдечко. - Во-первых, длинноты. Две трети
текста не работают на сюжет. Краткость - сестра таланта, сказали
бы мне. Надлежит беспощадно убирать из текста все, что не имеет
непосредственного отношения к поднимаемой проблеме - лишь так
можно стать подлинным мастером. А если бы я, подобно своему
августейшему герою, завернулся бы в плащ и сказал: "Я отнесу это
к цирюльнику вместе с вашей бородой", а потом, обернувшись к
редколлегии, пояснил бы: "Он признает лишь сальные анекдоты, от
остального засыпает" - уже не принц Полония, заметь, а Полоний,
слегка приподнявшись из редакторского кресла, чикнул бы меня
ножичком...
Вербицкий ел, усмехаясь, и с наслаждением чувствовал, как
горячие куски ползут по пищеводу вниз и заполняют сосущую
пустоту. Ляпишев встал, горбясь, со второй попытки взял кейс -
там тупо звякнуло стекло - и, загребая ногами, удалился. До двух
оставалось меньше часу, но ему, видно, было невмоготу. А может,
переплачивать наценочный процент не хотел. Сашенька с невыразимым
презрением проводил его взглядом выпуклых умных глаз, а потом
отпил еще глоточек кофе.
- Ладно, - сказал он. - Убрали длинноты, вырезали мистику...
нет, ссылки на аллегории и метафоры не проходят - читатель может
не понять, вы ж не классик какой, чтоб над вами долго думали...
мистику вырезали. Теперь главное: о чем, собственно,
произведение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85