Убежденный Антон
немедленно дал себе совершенно секретный приказ идти спать и
начал вымогать у Аси честное слово, что его разбудят сразу, если
произойдет нечто решительное. Ася торжественно поклялась, и через
десять минут Антон ровно сопел.
Симагин пил чай с кр-рэнделем. Чай был замечательно вкусный.
Симагин удовольственно прихлебывал, опять ощущая непоколебимую
уверенность в благополучном исходе решительно всего, и в этот
момент в дверь кухни несмело постучали.
Симагин удивленно поднял голову.
- Можно? - спросил женский голос; разумеется, Асин, и
все-таки какой-то не Асин, напряженный и робкий.
- Э-э, - ответил Симагин, - конечно...
Дверь медленно отворилась.
Ася была в том белом платье, о котором он мечтал. Она была в
белых девчачьих гольфах, на голове ее громадной ласковой
стрекозой уселся белый бант. Она стояла, скромно сдвинув
щиколотки, и теребила ремешок сумочки.
- Простите, пожалуйста, что я так поздно, - сказала она
застенчиво. - Ужасно поздно, да? - она на секунду подняла веки,
стрельнула глазами и опять потупилась.
Симагин перевел дух. Начиналась игра, но какая - он пока не
понимал. Когда он увидел такую Асю, ему стало не до игр.
Ася терпеливо ждала.
- Нет, вы совсем мне не помешали, только я... тут
по-домашнему, простите...
- Ой, это ничего! - поспешно сказала она.
- Тогда проходите, прошу вас. Хотите чаю?
- Благодарю вас, Андрей Андреевич, я не голодна, - скромными
шагами она вошла в кухню, и от движения грудь ее, обещая, открыто
заколебалась под тонкой белой тканью. Симагин опять на миг
позабыл все слова, и Ася, чувствуя прикосновение его взгляда,
смутилась не шутя, ее шею и подбородок залила краска.
- А откуда вы знаете, как меня зовут? - спросил Симагин.
- Так я же к вам и пришла. Меня зовут Таня, я учусь в
десятом "бэ" классе сто третьей школы - той самой, в которой
учились вы. Мы собираем информацию о наших выпускниках, ставших
великими людьми.
У Симагина отвалилась челюсть, но он тут же мобилизовался.
- Ну, разве я такой уж великий, - сказал он небрежно.
Школьница Таня вся так и подалась к нему, распахивая свои
замечательные глазищи:
- Конечно! Я про вас сочинение писала - "Наш современник"! -
она осторожно, одним пальцем обнаженной руки тронула вчерашнюю
гвоздику. - Какие замечательные цветы, - сказала она
благоговейным шепотом. - Это вы купили?
- Я.
Она покивала - бант напряженно замахал полупрозрачными
крыльями.
- А ваша жена уже спит?
- Э... - отозвался Симагин. - Знаете, Танечка, ее нет дома.
- Где же она в такой поздний час? - наивно удивилась
школьница Таня. Симагин неопределенно пожал плечами. - А она не
обидится, если застанет здесь молодую девушку?
- Она не вернется сегодня, - решился Симагин. - Видите ли,
они с сыном поехали в гости к ее маме и там переночуют.
- Правда? - с восторгом произнесла прекрасная
десятиклассница.
- Правда, - заверил ее Симагин. Он понял свою роль. - А вас
не будут ругать дома? - заботливо спросил он. - Ведь уже
действительно поздно.
- Я родителям сказала, что мы всем классом идем смотреть
мосты. Так что я хоть всю ночь могу... Он! - она как бы
испугалась. - То есть я не то хотела...
Возникло колдовское ощущение - будто все и впрямь впервые.
Будто они оба новые, и могут быть такими, какими захотят; или
такими, какие они сейчас, вне нажитых опухолей и шрамов; будто
позади - ничего, зато впереди - все: неведомое, сверкающее, без
рутины и шлака... Воркуя, они перешли в комнату. Симагин зажег
торшер, включил магнитофон тихонько. Таня прохаживалась, будто бы
осматриваясь, а на самом деле показывая себя - держась очень
прямо, грациозно переступая стройными ногами. Платьице туго
охлестывало их при каждом шаге.
- Замечательная музыка. Так и хочется танцевать, -
остановилась и сказала искусительно: - Я вас так стесняюсь.
- Правда, давайте потанцуем, - вдруг тоже как-то
застеснявшись, предложил Симагин.
- А ваша жена? - спросила Таня. - Она вас поймет?
- Не знаю, - честно сказал Симагин.
- Скажите, Андрей Андреевич, - она огладила платье на груди
и спросила едва слышно: - А я... вам нравлюсь?
- Очень. Вы же видите, Таня.
- Я красивая, да?
- Да.
- Я же совсем молодая.
- Совсем, - ответил Симагин, все больше волнуясь. Это была
еще игра - и уже не только игра, и он опять не понимал, что.
- Вы этого еще не знаете, но вы поверьте мне: я очень нежная
и добрая девочка.
- Глядя на вас, Таня, - чуть перехваченным голосом сказал
Симагин, - в это нельзя не верить.
- Я в вас влюблена по уши.
Он смолчал. Она глубоко вдохнула воздух и отчаянно спросила:
- Вы бы хотели, чтобы я стала еще другой вашей женой? У него
совсем перехватило горло. А она, мягко и жарко сверкая взглядом
ему в лицо, спросила еще:
- Не просто до утра, а надолго? Чтобы и я, и она? Нет, не
так, простите, - всполошенно прервала она себя и поправилась: - И
она, и я?
- А вы бы хотели? - только и смог спросить он, но она, не
давая ему ни секунды передышки, сказала просто и просяще, словно
это разумелось само собой:
- Господи, да я бы все за это отдала, я же вас люблю. А вы?
То была не игра - волшебство. Юная фея нашла тон с таким
пронзительным чутьем, что в ответ нельзя было ни отшутиться, ни
сфальшивить. И Симагин, раздираемый сладкой болью соединения,
сказал, как говорят иногда в миг тоски или счастья со случайными
собеседниками, но почти никогда - с теми, с кем пылесосят
квартиру и считают трешки, оставшиеся до зарплаты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85