Врубить было непросто - Симагин в последний раз пробежал
глазами по млечным путям индикаторов, бескрайним шахматным полям
сенсоров, джунглям тумблеров.
- Кассеты?
- На исходящих.
- Вера?
- Генеральная готовность.
- Вводи, - велел Симагин и перекинул несколько тумблеров.
- Пошла кассета, - ответила Верочка. Зажегся рой
индикаторов, и большой овальный экран внезапно пронзила ровная,
как бритва, зеленая черта.
- Форсирую, - сообщил Симагин, чуть наклоняясь. Его руки
замерли, пальцы растопырились и собрались вновь, примериваясь, и
упали на пульт. Едва слышно зашлепали переключатели в недрах
машины.
- Отсчет семь и двадцать четыре, - сказал Володя после
короткой паузы.
- Блеск, - пробормотал Симагин сквозь зубы. - Матереем. Еще
полгода назад как мучились с синхронизацией... Наложение?
- Полное, - восхищенно отозвалась Верочка.
- Блины?
- Разброс нормативный, как на параде...
- Внимание! Раскрываю.
Беззвучно разинулись и тут же снова сомкнулись ирисовые
диафрагмы люков. Снова разинулись и снова сомкнулись в
убыстряющемся темпе. Скоро они пропали, как пропадает в
собственном мерцании пропеллер самолета; по залу лаборатории,
дыша сухим шелестом, повеял легкий ветерок.
- Помехи?
- Ноль шумов, - отозвался Вадим Кашинский сбоку.
- Объединение.
Зеленая черта на овальном экране, не теряя безупречной
прямизны, поднялась на два деления вверх.
- Есть рабочий режим, - сказал Симагин и встал. - Володя, от
греха подальше, последите, пожалуйста, минут пять...
- Угу.
По звонким металлическим ступеням уже спускалась, размахивая
полами белоснежного халата, надетого на что-то наимоднейшее и
наимолодежнейшее, Верочка - маленькая, удивительно хорошенькая,
чуть кокетливая и веселая, как всегда, - и, как всегда, глядя на
нее, Симагин невольно заулыбался.
- Веронька, - спросил он, - проф сегодня собирался быть?
- Он звонил, Андрей Андреевич, что приедет ко второй серии.
Симагин покивал. Эммануил Борисович последнее время стал всерьез
прихварывать...
- Из биоцентра не звонили?
- Звонили еще в пятницу, но вы так нервничали с перегревом
того блина, что я не стала беспокоить. Все равно выходные. Я все
записала в журнале, - она стояла в позе пай-девочки, и видно
было: сейчас начнет отпрашиваться в читальный зал, чтобы посидеть
в мороженице с Лопуховым из техотдела.
Вадик Кашинский, смеясь, поспешно двигался к ним.
- Опять любезничает с талантами! - громко сказал он. - Вера
Александровна, я старый тертый ловелас и скажу без обиняков: это
безудержный флирт!
Верочка отчаянно смутилась, покраснела даже.
- Да, - храбро сказала она.
- Лучше бы со мной, - трагически вздохнул Вадик. - Или
аспирантке Карамышева с такой мелочью флиртовать зазорно?
- Неинтересно, - сказала Верочка. - Ты не душевный.
И, к удивлению Симагина, побежала по звонкой лесенке
обратно.
- Достаются же кому-то такие девчата, - со вздохом сказал
Вадик, провожая ее масляными глазами. - Я уж и так, и этак...
- Так Лопух же, - удивился Симагин.
- А что - Лопух? Если и было что, так давно кончилось.
- Да перестаньте, будет вам! Как это - кончилось... Симагин
волновался. В некотором роде сегодня генеральная баталия. Он
подошел к результирующему блоку и бесцельно потрогал мертвые пока
барабаны. Сюда через два-три часа пойдут спектрограммы раковых
моделей, построенные совместно с онкологическим центром. Вайсброд
не мелочился, он взял сразу рак - хотя на него смотрели как на
психа, в министерстве не верили долго, что Машина может быть не
только диагностом. А с чего начиналось? Смешно и стыдно
вспоминать, с чего начиналось, когда на Вайсброда показывали
пальцем и шикали: "Мистик!", и достоверным шепотом сообщали, что
он вот-вот попросится в Израиль... а он был один-одинешенек, и
как его не зашикали вовсе, просто невозможно понять. И на меня
показывали пальцами, когда я писал у него диссер "Подавление
патоинформативных участков биологических спектров как метод
лечения органических расстройств"... Даже защищаться было негде,
и не медицина, и не биофизика, а так, чертовня какая-то из
двадцать первого века... Мистика. В этот момент ноздри Симагина
уловили запах дыма. Сердце упало, но тут же Симагин понял.
- Володя, - сказал он спокойно, - пожалуйста, не курите
совсем уж у пульта. Меня же чуть кондрат не хватил.
- Простите, - раздался сверху покаянный голос. - А с
контроля уже можно уйти?
- Да, пожалуй, - задумчиво сказал Симагин, и сейчас же
Верочка, перегнувшись через перильца площадки управления третьего
этажа, звонко крикнула с головокружительной высоты:
- Я послежу, Андрей Андреевич, хотите? Симагин освобождающе
махнул рукой. И, глядя на спускающегося долговязого парня в
стираном-перестиранном халате, произнес:
- Володя, а ведь года через два, может, даже раньше, мы эту
вашу вонючую привычку сможем снять на корню. Любую наркоманию, на
любой стадии, а?
Володя, держа в желтых зубах "Беломорину", уставился на
мертвые пока барабаны.
- И Митьку моего вылечить... - пробормотал он. Симагин
положил руку ему на плечо и мягко сдавил.
- Да, - сказал он. - Никаких болезней обмена. На корню. К
одиннадцати стянулись все и стало шумно. Гоняли безропотную
Верочку за кофе и бутербродами - в буфете ее тоже обожали и
давали без ограничений, а зачастую и без очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85