Вода пенилась, сердито шумела и тащила их вниз. Молодой конь давил ее
грудью и вытягивал длинную морду, как бегущий по воде гусь. Плыли долго, а
до берега все еще было далеко. Оскору казалось: река поборет его коня,
утопит в буйных вырях и оружие, и лебедя. Он отчаянно бил свободной рукой
по вспененной воде, помогая плыть уставшему коню.
Могуча и упряма Великая Голубая река, неудержим ее бег. Но сильнее
Великой Реки два угорских воина. Их послал вождь и народ. Они едут к
Большому шаману за мудрым словом.
До берега оставалось не более десяти шагов. Оскор почувствовал под
ногами твердую землю и отпустил стремя. Конь его заржал, оттолкнулся
копытами от крепкого каменистого дна и выскочил из воды. Отряхнувшись
по-собачьи, он побежал к Арагезу, мягко покачивая лоснящимся крупом.
Послы надели рубахи, отвязали от седел оружие и двинулись отлогим
берегом вверх по реке. Они ехали широкой зеленой дорогой. Трава здесь
доходила до самой воды. Пробиваясь сквозь крупный галечник, она застилала
его мягким светло-зеленым ковром.
Начинался жаркий день, но утренняя свежесть еще не осела на землю.
Покачиваясь в высоком седле, Шавершол глядел на выбежавшие из леса широкие
дубки, темные и кривые, как старая черемуха, на большие камни, гладко
облизанные водой, на лохматые корни вывороченных елей. Он хотел запомнить
дорогу. Оскор ехал за ним, радовался ясному дню, встречая, как старых
знакомых, и поседевшую ель, и молодую липу, пугливых, прожорливых лисят.
Когда горячее солнце повисло над головой, угры остановились в
неглубоком прохладном овраге и отпустили лошадей на траву.
Шавершол достал из переметной сумы вяленое мясо и сухие ячменные
лепешки, Оскор в кожаном мешке принес воду. Они быстро поели. Уставший от
жары кузнец залег в густую траву спать, а Оскор взялся за своего лебедя.
Он пощипывал тонкие железные струны и пел о том, что два угорских воина
ехали зелеными лугами, ночевали на берегу Великой Голубой реки и видели
ночью костер чужого воина. Вспомнил певец в своей бесконечной песне и о
дочери вождя Илонке:
Черноглазая дочь вождя,
Длиннокосая Илонка
Вставала раньше солнца летнего,
Проводила певца до ворот.
Отдала ему карсу,
Птицу серебряную, и сказала:
"Привези из Синей пещеры
Мудрое слово шамана..."
Легко и мягко, как сытая рысь, идут отдохнувшие кони, едут на север
два всадника вдоль Великой реки. Пересекают дорогу им заросшие серым
ольховиком светлые речки, разрезают зеленый берег крутые овраги, пахнущие
дудочником.
Незаметно подошла ночь, будто спустилась не с неба, а выползла из
темного леса. Угры остановили коней, сняли седла и стали ждать утра.
Не разжигая огня, они долго ели крепкое мясо и запивали его водой из
студеного родника.
- Не успеет вырасти луна, мы будем у Синей пещеры, - радовался
Шавершол.
- Ты забыл. Впереди глухой страшный лес, где никогда не бывает
солнца. Там всегда темно и сыро. Там не живут птицы, зверь редко заходит
туда...
Не дослушав Оскора, Шавершол вскочил:
- Смотри, смотри, Оскор!
Кузнец показывал на маленький костер, поблескивающий в темноте, и
стонал от злости.
- Угх, угх... проклятый. По следу идет.

6. РАБ
Утренний свет убил огонь чужого костра и прогнал страх. Не
отдохнувшие за ночь угорские послы молча заседлали коней и двинулись по
заросшему редким ерником берегу дальше.
Оба думали об одном: кто следит за ними? Степняк - трус, он один не
пойдет за двумя уграми, а угр не будет прятаться от своих соплеменников.
Новый день начинался ясный, но ветреный. Глухо шумел лес. Широкая
вода Великой Голубой реки потемнела и сморщилась.
Тяжело на душе у послов, одолели их тревожные думы. Они не видели ни
часто взлетающих к небу гусей, ни шныряющих в траве куропаток. Когда
ленивые тетери поднимались с шумом перед мордами лошадей, всадники сердито
хлестали их витыми нагайками. Шавершол сбил одну птицу на землю и даже не
остановил своего Арагеза. Кони тоже чуяли неладное, отрывисто храпели и
стригли ушами.
- Ночью я узнаю, кто идет за нами по следу, - сказал Шавершол Оскору.
Темная и ветреная ночь прошла, но Шавершол не узнал, кто следит за
ними, хотя темнота скрывала человека, а ветер глушил шорох шагов. Кузнец
несколько раз уходил в синюю тьму, но чужой воин затаился, как лесная
пестрая кошка, сидел тихо и не разводил огня.
Едва забрезжил свет на восходе, угры были уже в седлах. Ехали молча.
Только в середине дня Оскор, догнав Шавершола, спросил его:
- Где сейчас чужой воин? Идет за нами или ушел к чужому племени?
- Я не знаю, и ты не знаешь, где он, - ответил ему Шавершол. - Идущий
по следу хитрый, как степной караган. Нам надо обмануть его.
Кузнец рассказал Оскору, как можно выследить чужого воина. Только
нужно спешиться одному, затаиться в яме и ждать... Угры хлестнули лошадей.
Вытянувшиеся на скаку кони понеслись быстрее стрелы по мягкому и ровному
берегу. Встречный ветер хлестал по лицу, из-под копыт лошадей с обиженным
криком разлетались потревоженные птицы.
Когда уставшие кони пошли тише, Шавершол бросил повод Оскору,
спрыгнул в траву и уполз в лес. Оскор поехал дальше один, держа на крепком
ременном поводу Арагеза. Конь без хозяина рвал из рук повод, тревожно ржал
и озирался.
Только вечером остановился Оскор на отдых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21