Николай РОМАНЕЦКИЙ
ОБРЕЧЕННЫЙ НА ЛЮБОВЬ
(Фантастический роман)

Надежде
за веру и любовь
ПОСВЯЩАЕТСЯ

And whoever walks a furlong without sympathy
walks to his own funeral drest in his shroud.
--------------------------------------
Walt Whitman "Song of myself"*

* И тот, кто идет без любви хоть минуту,
на похороны свои он идет,
Завернутый в собственный саван.
---------------------------------------
Уолт Уитмен "Песня о себе"
(пер. с англ. К. Чуковского)

Часть первая. ОБРУЧЕННЫЙ С ЖИЗНЬЮ

Как тяжко мертвецу среди людей
Живым и страстным притворяться!
------------------------------
Александр Блок "Пляски смерти"

1. Внедрение.
Все началось с того, что ему надоело просиживать штаны на заседаниях.
Захотелось хоть чуть-чуть поработать с живыми людьми, а не с программами,
повестками дня и лощеными чиновниками из групп проработки материалов
и подготовки решений. Однако именно один из этих чиновников и подсунул
ему посетительницу, когда Калинов пожелал вдруг развлечься консультациями.
Посетительница была еще вполне хороша собой. Этакая начинающая увядать
красавица, в былые времена запросто сводившая парней с ума и до сих
пор знающая себе цену. Время от времени она игриво проводила рукой
по волосам, чисто по-женски - легко, стремительно, целенаправленно,
- и сразу становилось ясно, что она и ныне еще не прочь понравиться.
Но стоило ей начать говорить, как это впечатление мгновенно исчезало.
- Доктор, - говорила она дрожащим голосом. - Вы представить себе
не можете, как я о нем беспокоюсь! И я бы не обратилась к вам, члену
Совета Планеты, если бы...
- Извините, - сказал Калинов. - Я по-прежнему не понимаю, что вас
так взволновало... Для его возраста это совершенно нормальное явление...
Все очень просто! Они где-нибудь собираются, слушают музыку, решают
проблемы бытия... Вы не помните, какими мы были в их годы?
Женщина смотрела на него, широко раскрыв глаза, даже кивала головой,
вроде бы соглашаясь, но Калинов чувствовал, что слова, сказанные им,
совершенно ее не убеждают. И было ясно видно, что, и слушая, она не
перестает думать о чем-то своем.
- Нет, доктор, вы не понимаете... Вы просто не можете этого понять!..
Игорь - мой единственный ребенок, другого у меня уже не будет... Вы
понимаете?.. Я все время жила его жизнью, чувствовала то, что в этот
момент чувствовал он...
Ей явно надо было дать выговориться, и Калинов стал просто слушать,
даже не пытаясь вставить в дамский монолог ни одной своей реплики.
Он слушал, анализировал и старался сообразить, чем же он может ей
помочь.
- Когда ему было плохо - было плохо и мне, - говорила она. - Когда
он чему-то радовался, моя душа пела от счастья. Когда ему было больно,
я корчилась от боли. - Она вдруг всхлипнула, и голос ее задрожал еще
сильнее. - Совсем не-давно все изменилось... Все-все-все! Он больше
не мой... Он стал скрытен, ничего мне не рассказывает. Я не нужна
ему... А совсем недавно он стал исчезать.
Она достала носовой платок и высморкалась. Калинов вытащил из бара
бутылку минеральной воды, наполнил стакан. Она судорожно схватила
его, поднесла трясущейся рукой к губам. Стало слышно, как часто-часто
застучали о стекло зубы.
- Спасибо. - Она отпила несколько глотков и вытерла платком рот.
- Вы понимаете, я боюсь... Я просто боюсь! Он уходит, и я боюсь, потому
что совершенно перестала его чувствовать. Как будто между нами оборвалась
какая-то нить... Вы понимаете?
Калинов кивнул.
- Я не знаю, в чем тут дело... Я не понимаю...
- Кто вы по профессии? - спросил Калинов.
- Кулинар... Но причем здесь моя профессия? Это совершенно неважно!
Он исчезает, доктор, вы понимаете?!
Калинов опять кивнул. Конечно, он понимает. Разумеется, он все понимает.
Да и понимать тут нечего!.. Ситуация хоть и не часто, но встречающаяся...
Наверняка, не замужем... И не была. Ожегшись на молоке, дуют на воду...
И вот смысл всей жизни, всего существования - сын, единственный и
неповторимый, кровиночка родная, плоть от плоти, никто нам с тобой
больше не нужен, нам и вдвоем хорошо, правда?.. А годы уносятся, и
вот уже ошалевшая от любви мама не может заменить сыну мир. И он уходит.
Они все уходят... Ничего не поделаешь: юность, как правило, бессердечна...
И ничем не поможешь, потому что это жизнь... Вот только как ЕЙ все
это объяснить?
- Вы напрасно волнуетесь, - сказал Калинов. - Я тоже в юности сбегал
из дома. И не один раз... Мы собирались где-нибудь на Огненной Земле,
жгли костер и до хрипоты спорили... Или отправлялись в Экваториальную
Африку, танцевали там под палящим солнцем и целовались с девчонками
звездной ночью...
Ее передернуло, и он тут же пожалел, что заикнулся о девчонках. Вот
оно что!.. Материнская ревность! Самая темная ревность в мире - дитя
собственнических наклонностей... Сколько же горя эта женщина может
принести и себе, и сыну, и еще кому-то!.. И что же, в конце концов,
делать? Не предлагать же ей сеансы эмоциотерапии, в самом деле! Это
для юных, а в ее возрасте может оказаться уже и не безвредным для
психики. Конечно, если бы ревность грозила сдвигами...
Он вдруг ощутил полнейшее бессилие. Это иногда случалось - правда,
чрезвычайно редко, - и тогда он, один из лучших специалистов планеты,
начинал жалеть, что не пошел, скажем, в кулинары. То ли дело! Никаких
тебе поражений.
- Как вас зовут?
- Лидия Крылова. - Она снова всхлипнула.
- Послушайте, Лидия... Не стоит так отчаиваться. Все это пройдет,
поверьте... Очень скоро пройдет. Надо только немножко потерпеть...
Придет время, и ваш Игорь перестанет убегать на свою Огненную Землю.
Надо только чуть-чуть потерпеть.
И побыстрее привыкнуть, добавил он про себя.
Она вдруг высокомерно глянула на него и гордо вскинула голову с шапкой
разноцветных волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27