- Я ведь вам сказал, что...
Свет не договорил, потому что Забава стремительным движением расстегнула
на кофточке две пуговицы и обнажила левую грудь, нацелившуюся на хозяина
отвердевшим розовым соском.
- Возьмите меня, - прошептала Забава. - Я люблю вас.
Лицо Света вдруг перекосилось.
- Уберите эту... это, - сказал он. (Забаве показалось, что он едва
не выговорил "эту гадость".) - Я вас больше не задерживаю.
И передайте эконому, чтобы он зашел ко мне, как освободится.
Забава отшатнулась, пристыженно опустила голову, спрятала грудь в
наперсенник и застегнула пуговицы. Потом подняла на хозяина поблескивающие
не скатившимися слезинками глаза и прошептала едва слышно:
- Не надо говорить эконому. Вы можете выгнать меня и сами. Скажите,
и я передам дяде.
На этот раз чародей Свет посмотрел на служанку с любопытством:
- Ах да, вы же племянница Берендея!..
Если бы в его взгляде была хоть толика мужского интереса, Забава бы
немедленно повела плечами, выпятила в сторону хозяина перси, но во
взгляде чародея было что угодно, опричь интереса к ней как к женщине,
и Забаве оставалось лишь смиренно слушать.
Свет даже не встал из-за стола.
- Я не собираюсь выгонять вас. И вашему дяде ничего говорить не собираюсь.
- Он поморщился. - Я не понимаю ваших чувств, но знаю, что они возможны
среди людей. Я прощаю вас, хотя вы мне и помешали. - Он снова поморщился.
Забаву бросило в жар. Уже из его "Ах да" она поняла, как мало
значит ее любовь для этого человека, но гримаса его была просто убийственной:
так морщатся, съев лимон либо попробовав прокисший суп. Или увидев
что-либо уродливое... Уж лучше бы он дал ей пощечину!
Забава выпрямилась, закусила губу.
- А я не нуждаюсь в вашем прощении! - не выдержала она. - Так что
можете меня выгнать!
Она повернулась и, не оглядываясь, вышла из кабинета.
Расплаты она ждала со страхом, но без сожаления: в конце концов, чему
быть - того не миновать. Однако расплаты не последовало. Ни в тот
вечер, ни на следующий день дядя не объявил ей хозяйскую волю. Более
того, он даже не сделал ей выговора за несдержанность.
И Забава поняла, что все случившееся между нею и Светом чародей решил
не выносить из кабинета. Но больше подобных скоропалительных предложений
она ему не делала. Просто старалась почаще бывать у него на виду -
если, конечно, позволял этикет взаимоотношений между служанкой и хозяином
- да, проходя мимо дверей кабинета, если хозяин пребывал там, мысленно
обращалась к нему: "Я же люблю вас! Неужели вы и в самом деле
не понимаете, что это такое? Ведь вы же волшебник!"
День проходил за днем, но ничего в жизни Забавы не менялось. По-видимому,
звание "волшебник" оказывалось недостаточно серьезным для
того, чтобы хозяин влюбился в свою служанку.

7. Взгляд в былое: век 75, лето 71, липец.
На первом же уроке по теории колдовства выяснилось, что отец Ходыня
является не только пестуном, но и учителем. Что он способен не только
следить за тем, чтобы воспитанники вовремя умывались и трапезничали,
учили уроки и укладывались почивать, но и способен укрепить в своих
воспитанниках Талант и развить его. Впрочем, совсем не этим открытием
запомнился Свету тот, первый урок.
Пестун привел их в свою келью, всех семерых своих воспитанников. Усадил
на простую деревянную скамейку, велел подождать и вышел.
Воспитанники с любопытством крутили головами. На одной из стен висела
обычная школьная доска, только раза в три меньше, чем в классах, где
учили арифметике, языку и прочим общим наукам. Зато место на остальных
стенах занимали полки, уставленные коробочками, баночками, корзинками.
Под потолком висело чучело летучей мыши. Репня Бондарь немедленно
сунулся к одной из полок, намереваясь заглянуть в ближайшую банку,
но отец Ходыня помешал этим поползновениям.
Он вошел в келью, неся в руках накрытый покрывалом странный предмет,
который, после того как пестун поставил его на стол и снял покрывало,
оказался круглой деревянной клеткой - на манер птичьей. Но в этой
клетке сидела кошка - правда, не черная, а серая. Она равнодушно оглядела
мальчишек сквозь прутья зелеными глазами и, свернувшись в клубочек,
замурлыкала.
- Что ж, мальчики мои, - сказал отец Ходыня, - сегодня мы непосредственно
приступаем к тому, ради чего вас сюда собрали. Первое, что вам следует
себе уяснить - колдовская наука является одним из китов, на которых
держится могущество и благополучие любого развитого государства. А
потому она требует к себе чрезвычайно серьезного отношения. Обыкновенное
мальчишеское любопытство - это не то, на чем зиждется колдовство.
- Отец Ходыня строго посмотрел на Репню Бондаря. - Колдовство зиждется
на трудолюбии и чувстве ответственности, а чувство ответственности
не позволяет воспитаннику совать свой нос туда, до чего он еще не
дорос... Бондарь!
Репня встал, виновато глядя на пестуна. Отец Ходыня подошел к полке
и взял в руки банку, на которую покушался Репня. Открыл крышку, поднес
банку к воспитанникам.
- Любопытные могут посмотреть.
Любопытными оказались все. Заглянул, разумеется, и Свет: интересно
ведь. Банка была полна какого-то серебристого порошка.
- Это высушенные цветы папоротника, - сказал пестун. - При неправильном
с ними обращении могут свести волшебника-недоучку с ума. - Глаза отца
Ходыни сделались холодными и строгими. - Надеюсь, впредь столь легкомысленным
образом ваше любопытство проявляться не будет. А воспитанник Бондарь
сегодня вечером пять раз перепишет "Правила обращения с колдовскими
атрибутами"!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103