- Мистика, - сказал я вслух, увлекшись своими мыслями.
- При чем тут мистика? - не поняла Алена.
- Да нет, это я так, про себя, - ответил я, плотно закрывая
пластиковую крышку на початой на четверть банке. - Пойду подышу
свежим воздухом, а то мутит слегка.
Выйдя на улицу, я тут же позвонил из автомата Ольге и
потребовал немедленной встречи.Ольга отвечала довольно холодно,
но от встречи не отказалась и назначила мне встречу в
"стекляшке" - кафетерии неподалеку от своего дома. Я взял за
прилавком два заменявших кофе желудевых напитка (больше, как
водится, ничего не было), и мы сели за удобный столик у окна,
благо свободных мест было предостаточно.
- Я слушаю тебя, - сказала Ольга, глядя в окно, за которым
шло что-то непонятное: дождь - не дождь, снег - не снег.
- Это я тебя слушаю, - сразу же перешел я в контратаку, =
потому что хочу знать, почему ты бросила меня в невменяемом
состоянии. Хорошо, что я упал в подъезде, а мог бы упасть на
улице и насмерть замерзнуть!
- Во-первых, ты вел себя как настоящий идиот, - удостоила
меня, наконец-то, Ольга сердитым взглядом. - Во-вторых, я не
привыкла, чтобы со мной обращались как со своим домашним
животным, а ты меня будто за поводок дернул, когда брякнул свое
дурацкое "пошли". В-третьих, ты не способен замерзнуть на
улице, потому что слишком себя любишь. И в-четвертых, я тебя не
бросила, а подобрала и доставила домой. Теперь ты доволен?
- На чем же ты меня "доставила" и откуда узнала мой адрес?
- не отступал я.
- Твой адрес узнал Занзибаров через свой концерн - у него
там есть круглосуточная информационная служба - и он же отвез
тебя на своей "Ниве".
- А ты зачем с ним поехала? - задал я в лоб вопрос, не
забывая о том, что Занзибарова кто-то ждал, пока он распивал
чаи.
- Зачем-зачем, - смутилась Ольга, не ожидая от меня такой
проницательности. - Просто я беспокоилась за тебя, хоть ты того
и не стоишь. Понятно?
- Мне непонятно, зачем нужно было рассказывать Занзибарову
про шахматный клуб, - развивал я наступление. - И вообще, я не
понимаю, как мог "сам-Занзибаров" опуститься до такой мелкой
лжи?!
- Он не опускался, - с улыбкой помотала головой Ольга, =
просто я его просила представиться твоим напарником по
шахматам, а он на самом деле оказался сопредседателем
городского шахматного общества "Белый конь", представляешь!
Даже удостоверение показал... И я должна тебе сказать, что
Занзибаров гораздо честнее и добрее, чем ты думаешь.
- Ого! - вырвалось у меня. - Теперь мне действительно все
понятно: Занзибаров добрый и честный, а я злой и лживый. Он
великий Мастер, а я - мессия-неудачник!
В запале я хотел было залпом осушить стакан горячего
желудевого "кофе", но вовремя опомнился.
- Ты, кажется, не совсем еще протрезвел, - укоризненно
сказала Ольга, поднимаясь из-за столика. - Не провожай меня.
- Просто я уже успел опохмелиться по милости Занзибарова! =
крикнул я через весь зал вслед уходящей Ольге.
Нет, все же в одном Занзибаров прав: сдержаннее надо быть.
Из-за своей проклятой несдержанности я не выпытал самого
главного: что было потом, когда Занзибаров вышел из моей
квартиры, в которой я спал мертвым сном, и сел за руль своей
машины, в которой его ждала Ольга. Куда они поехали?.. Какой же
я остолоп!
* * *
На следующий день, в понедельник, я окончательно протрезвел
и твердо решил выйти изпартии: хватит с меня коммунистических
экспериментов! Свой рабочий день я начал с того, что, не
откладывая дела в долгий ящик, взял чистый лист бумаги и
написал:
"Секретарю первичной
партийной организации
Чертилову В.И.
от члена КПСС с 1987 года
Сизова С.Б.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Прошу исключить меня из рядов КПСС в связи с тем, что я
разуверился в коммунистических идеалах".
Получилось гладко и красиво, но... какие там к черту
идеалы! В коммунизм я искренне верил до десяти лет, пока при
приеме в пионеры меня не вырвало от торжественного волнения; в
комсомол я вступил за компанию, только потому, что все
вступали; а заявление о вступлении в партию подал три года
назад, когда решался вопрос о моем назначении старшим
экономистом: надо было прикрыть себе зад. Скомкав лист, я
достал новый и написал: "Прошу исключить меня из рядов КПСС в
связи с тем, что я в нее вступал по расчету, а теперь она мне
ничего не приносит, кроме вреда". Поставив дату и подпись, я
подошел с этим своим заявлением к Чертилову, сидевшему в
соседней комнате. Чертилов молча прочитал, не меняя обычного
для себя безучастного выражения лица, и жестом пригласил выйти
в коридор, а потом - на лестничную площадку, подальше от
посторонних уш.
- Ты что, старик, оп...енел?! - спросил он без особого
выражения в голосе - все равно что "который час?", - прикуривая
извлеченный из нагрудного кармана пиджака бычок.
- А что такое? - на самом деле не понял я. - Чай, не первый
выхожу: полорганизации уже разбежалось.
- Нет, ты мне скажи, чего ты таким своим заявлением
добиваешься? Честным хочешь быть? - Чертилов оглянулся в
поисках пепельницы и, не найдя ее, стряхнул пепел в сложенную
лодочкой ладонь. - А где твоя честность была, когда ты
заявление на прием подавал?
- Так я ведь и пишу: "по расчету", - удивился я тупости
своего "партагеноссе".
- Слушай, Сизов, мой тебе совет: не мути воду, - задушевно
произнес Чертилов, делая резкую глубокую затяжку. - Порви ты
свое заявление к ебеной матери, а если уж хочешь выйти, не
плати взносы, и мы тебя через три месяца сами тихо-мирно
исключим, без твоего даже участия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53