Этот период перехода власти от коммунистов к Царю
известен теперь как Триумфальное шествие Барабашкина.
- Так значит, конституционная монархия?
- Точно! - отрыгнул Горячий. - К тому же теократическая.
Царь и Бог в одном лице. Слушай теперь три основополагающие
принципа нашего государства, его три кита: никто не работает,
потому что любой труд есть эксплуатация; никто ничего не ест,
потому что любая пища, за исключением ряженки, есть отрава; и
никто не лечится какими бы то ни было способами, отличными от
телетерапии Царя, ибо применение лекарственных средств и
хирургическое вмешательство - суть надругательство над
человеческим организмом и телом. Так вот, когда люди поняли,
что их обманывают, и стали отказываться пить ряженку и смотреть
телевизор, по которому теперь можно было увидеть только Царя,
был создан институт контролеров, задача которых заключается в
том, чтобы следить за соблюдением Конституции, а если
конкретнее - тех самых принципов. Вот к этим-то контролерам и
перешла вся власть в стране. Де-юре страной правит Царь, а
де-факто - контролеры. Есть еще, правда, армия, но она
довольствуется тем, что получает часть оброка, который
контролеры собирают с населения, и вмешивается во внутренние
дела только в случае крайней необходимости... если бунт, к
примеру, подавить надо.
- И часто случаются бунты? - спросил Федор.
- Да нет, не часто, - Горячин пристально посмотрел на
Федора. - Не больно много находится желающих с топором на танк
идти. А то еще карательная экспедиция нагрянет - эти ребята
свое дело туго знают - или "птички" налетят...
- "Птички"?!
- Ну да, реактивные, с ракетами "воздух-земля" в клюве...
Выжгут все "к ябеной матери" и улетят...
- А коммунисты?
- Что коммунисты?
- "Подпольный обком" не действует?
- Некому, старик, действовать.
- Неужто, истребили все 17 миллионов или сколько их там
было?
- Да нет, сами исчезли по-тихому... Рыцарей или
инквизиторов, скажем, тоже ведь никто не истреблял "как
класс"... Просто их время прошло. Есть, правда, еще группы
экстремистов и маньяки-одиночки - эти спят и видят, как бы Царя
ликвидировать. - Горячин снова посмотрел на Федора пристально.
- Но это, поверь мне, старик, бесполезная затея. Царь-то наш -
трансцендентный...
- Что-что?
- Бесплотный он, понимаешь ли... Существует лишь в виде
электрического сигнала, преобразуемого посредством телевидения
в изображение. Как говорят в народе, "в телевизоре сидит", а
больше его и нет нигде... по крайней мере, на Земле. Так что,
старичок, чтобы Царя убить, надо телецентр в Останкино взорвать
или Останкинскую башню завалить, а они Царской гвардией
охраняются... И близко не подходи!
- Слушай, Горячин, а ты по какому ведомству числишься? -
спросил Федор прямо.
- По контрольному, Федя, по контрольному, - охотно ответил
Горячин, словно давно ждал этого вопроса, - в чине майора
контрольной службы.
- Ого! Майор Горячин - звучит! То-то я гляжу, от тебя
казенщиной так и разит!
- А от тебя, старичок, разит щенячьим протестом, - сузил
глаза Горячин.
- Слушай, майор, - не унимался слегка захмелевший Федор, -
я вот что спросить хочу: ты Достоевского читаешь?
- А ты думаешь, друг мой Федя, контрики - это небритые
мужики с обрезами? Да мы единственная сила, которая в стране
хоть какой-то порядок поддерживает, если бы не мы, давно бы уже
каннибализм начался! А насчет Достоевского или, скажем, Канта
готов с тобой поспорить. Кстати, тот же Кант сказал, что
"свобода есть осознанная необходимость". Так вот, я эту
необходимость осознал.
- И стал рабом системы, - продолжал за него Федор.
- Это, старик, уже из другой оперы - я с таким же успехом
могу сказать, что ты стал рабом протеста против этой системы.
Оставим демагогию! Свободным можно быть только имея власть,
иначе всякий встречный-поперечный будет твою свободу
ограничивать. Вот ты ухмыляешься, а у меня, между прочим, даже
телевизора нет!
- А жена? Свободу не ограничивает?
- Раньше ограничивала, а теперь - нет.
- Как же тебе это удалось?
- Да просто взял и прогнал ее пинком под зад. Зачем мне
нужна эта стерва старая, когда я себе любую молодую девку на
ночь взять могу! Так что хочешь - давай к нам, я помогу
оформиться.
- Спасибо за доверие, но я постараюсь оправдать его
где-нибудь в другом месте. Разрешите идти?
- Иди, Федя. Искренне желаю тебе не попадаться в мои руки.
Дружба дружбой, а служба службой, сам понимаешь.
Федор отставил наполненную коньяком стопку, поднялся из-за
стола, взял в прихожей велосипед и благополучно вышел от
Горячина, не попрощавшись. "Странно выходит, - думал он, - до
разговора с Горячиным я Царя просто ненавидел, а теперь готов
ему горло перегрызть... Все-таки убедил меня майор контрольной
службы в том, что я бунтовщик экстремистского толка".
5. Подмосковные вечера
В голове у Федора немного шумело от выпитого, будто в его
черепной коробке работал на малых оборотах моторчик средней
мощности, но он усердно давил на педали правой-левой, имея
целью добраться до проселочной дороги засветло, а то в темноте
и заплутать недолго.
Когда город остался позади, Федор воочию увидел последствия
деурбанизации: шоссе было буквально облеплено разношерстными
времянками: незатейливыми фанерными домиками; приспособленными
под жилье "Икарусами", среди которых можно было увидеть как
аэрофлотовские экспрессы, некогда связывавшие аэропорт
Шемеретьево с Аэровокзалом, так и экскурсионные автобусы
"Интуриста";
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65