Вывернувшись перед зеркалом, он вытащил трясущейся рукой
скользкие стекла - боль тотчас ушла, и кровотечение
прекратилось.
"Вот и попил дорогого коньячку", - грустно подумал Федор,
но уже в следующую минуту почувствовал, как по его телу
разливается живительное тепло, приятно покалывающее
обескровленные конечности. Он посмотрелся в зеркало: его
иссиня-меловое лицо медленно приобретало розовый оттенок, а
холодный нос становился из темно-сизого светло-лиловым. По телу
прошла горячей волной крупная дрожь, будто кто-то заряжал его
жизненной энергией. "Больной скорее жив, чем мертв", - сказал
Федор своему отражению, хлюпая оттаявшим носом. Напоследок его
передернуло, и все неприятные ощущения были сброшены.
Повеселев, он решил проверить свою догадку: послюнявил палец и
стер со щек остатки запекшейся крови - ночных царапин и след
простыл, как будто они были нарисованы! "Так и есть,
регенерация!!" - вспомнил Федор научное слово.
Выпив залпом из хрустального фужера сто граммов водки
"Абсолют" ("С выздоровленьицем!") и закусив апельсином из вновь
наполнившейся фруктами вазы, Федор собрался было одеться, но
одежды своей не нашел. "Что за шутки?!" - возмущенно подумал
он. Тем не менее, на кровати он обнаружил в нераспечатанных
целлофановых пакетах комплект нижнего белья, футболку с
надписью "Я люблю Хелл-Сити", вареные джинсы с лейблом "999"
("Что за фирма такая?!") и кожаную куртку с десятком
металлических "молний". Кроме того, возле кровати стояли черные
ботинки типа армейских, с высокой шнуровкой. "Будем считать,
что произошел небольшой натуральный обмен, - сказал себе Федор,
облачившись в новую одежду. - Как по мне сшито!" Он посмотрел в
зеркало и остался доволен своим модным видом: "Центровой", да и
только! В Москве за такие шмотки три зарплаты вместе с
квартальной премией барыгам выложишь!"
Уже собираясь выходить из номера "на осмотр местных
достопримечательностей", Федор увидел на журнальном столике
конверт, надписанный его именем. Из конверта он извлек
прямоугольную пластинку с закругленными краями, на лицевой
стороне которой была надпись "Хелл Банк", крошечная голограмма,
изображающая золотой череп, и выдавленные номер и имя
владельца, а на обратной стороне блестела магнитная полоска.
"Кажется, такая штука описывалась в "Правде" в статье "Счастье
в кредит?" - вспоминал Федор. - Где же я ее читал? Ах, да,
всего три дня назад на стенде возле остановки, пока троллейбус
ждал... И называлась там эта штука "кредитной карточкой". Хрен
с ним, со счастьем, но хоть за гостиницу будет чем
расплатиться!"
Федор спустился на лифте на первый этаж и вышел в холл
отеля. "Да, это тебе не у Пронькиных... Умеют создать
настроение, черти!" - восхищался он, оглядывая непривычный для
него холл: сверкающие золотистыми вкраплениями стены со
струящейся по ним прозрачно-чистой водой, обложенный камнями
прудик с цветущими кувшинками, изумрудные листья которых
подсвечиваются снизу серебряным светом, буйно-зеленый сад
посредине прудика со сладкозвучными птицами в ветвях, густо
усыпанных яркими ягодами крошечных электрических лампочек.
Выйдя на улицу, Федор оглянулся на здание отеля, ожидая
увидеть чудо архитектуры из стекла и бетона... Перед ним стояла
неказистая семиэтажная коробка из грязно-серого кирпича,
единственным украшением которой была красная неоновая вывеска
на крыше: "Содом". Федор в недоумении повертел головой по
сторонам: кругом - точно такие же невзрачные каменные кубы с
пробитыми в них квадратными отверстиями для прохода света и
воздуха, в пыльных стеклах которых холодно сверкает отражение
Белой звезды; между ними - прямая грязная улица, заставленная
по краям разбитыми автомобилями и вонючими мусорными баками;
возле баков облезлый пес с выпирающими наружу ребрами жадно
слизывает с тротуара бледно-желтые помои. Невеселый пейзаж
дополняла широкая автомагистраль (точнее, ее изнанка),
возвышающаяся надо всем остальным на гудящих железных сваях,
осыпающихся бурой ржавчиной.
"С высоты птичьего полета все это выглядело более
привлекательно", - отметил Федор, вспомнив адскую телерекламу.
Его преследовало такое чувство, будто он смотрит на тело
обнаженной красавицы в микроскоп. Однако всмотревшись в
бесконечную даль прямой, как струна, улицы, Федор различил в
дымном мареве горизонта темные контуры исполинских свечей.
"Похоже, экскурсионного автобуса не подадут, придется на своих
двоих, небоскр... твою мать!" - выругался он про себя,
направляясь к высотным громадинам, которые, безусловно, не
могут находиться нигде иначе, как в центре города, - Федор в
этом не сомневался.
Автобус все же появился, правда не экскурсионный, и только
после того, как Федор отмахал с добрый километр пути. Федор
проголосовал, и автобус остановился, вздохнув передними
дверьми. В салоне, кроме него, было всего три человека: совсем
дряхлая старушка, очевидно умершая своей смертью на девяносто
каком-то году, и два пожилых корейца, один из которых что-то
бойко рассказывал другому. Федор стал от нечего делать
прислушиваться к звучной чужой речи, и с удивлением обнаружил,
что все понимает: кореец рассказывал своему приятелю историю о
том, как вчера он принял слишком большую дозу снотворного и так
крепко уснул, что проспал почти сутки и проснулся с обгрызанным
ухом - должно быть, крысы поработали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65