" Он стал дожидаться обеденного перерыва, чтобы
поговорить с Горячиным (от Зарудного все равно ничего не
добьешься).
Наконец, долгожданное время "Ч" - 12:30 - наступило.
Горячий потянулся и вышел, Федор - за ним.
- Володь, постой!
- Я - на обед. Ты идешь?
- Куда?
- В столовку.
- Нет, не иду. Да стой ты!
- Слушаю тебя внематочно, - остановился Горячий.
- Всего на два слова. Насчет Сонечки...
- О, уже два!
- Да я серьезно!
- Влюбилась в тебя, а ты не знаешь, что делать?
- Кончай хохмить, я-то знаю, что это твоя работа!
- Ты на что, старик, намекаешь?
- Сам знаешь!
- Ладно, так и быть, покаюсь, не то еще в чем
заподозришь...
- Ну и?..
- Просто вчера я подложил в сумочку нашей Мармеладке пачку
резиновых изделий по четыре копейки, проще говоря, гондонов.
- Козел ты, Горячин, она ведь на меня подумала!
- Значит, заслужил...
- А по морде не хочешь?
- Извини, Федя, я не прав, - крикнул, уходя Горячин. - Но
за "козла" ты еще ответишь!
Горячин уже ушел, когда Федор вспомнил: "Так его ведь вчера
на работе не было! Опять неувязка получается..." Он вернулся в
комнату - там никого уже не было, кроме Малишина, поглощавшего
принесенные из дома бутерброды с колбасой.
- Фофейку не фелаете? - из туго набитого рта Малишина
ударил фонтан хлебных крошек, и он показал на китайский термос,
из блестящего горлышка которого струился ароматный дымок.
- Отнюдь, - в такт старику-Якову ответил Федор.
- А вы что же обедать не пошли? - спросил тот в паузе между
двумя бутербродами.
- Экономлю, - с усмешкой отозвался Федор, вынимая из ящика
стола "Остров пингвинов" Анатоля Франса. - Духовная пища
дешевле обходится.
Он открыл одолженную вчера у Сонечки книгу ("из папиной
библиотеки") и начал читать вступительную статью.
"Анатоль Франс (1844-1924) - гениальный мыслитель
современности, творчески развивший идеи великого Вольтера
и блестяще воплотивший их в жизнь, встав у основания
осуществившейся тысячелетней мечты человечества -
общества всеобщего братства..."
Федор не верил своим глазам: до сих пор в таком ключе
говорили только про одного человека, про того самого, который
"...жил, жив и будет жить!" Он захлопнул книгу: "Что-то тут
не..." На его столе, прошуршав осколками по бумагам, разбился
влетевший в форточку снежок. "Опять Горячин!" - Федор стряхнул
снег со спецификаций на шарошки и выглянул в окно: внизу и
вправду стоял Горячин, а рядом с ним - румяная от мороза и
радости Сонечка. В руках у них было по снежку.
- Ничего, я окно открою? - спросил Федор Малишина.
- Ничего-ничего, - замахал руками старик-Яков, отправляясь
в туалет мыть термос.
Федор открыл окно, высунулся на колкий зимний воздух и
зачерпнул ладонью с карниза горсть пушистого снега, собираясь
слепить ответный снаряд, но тут Сонечка смешно запрыгала на
месте, испуганно взмахивая руками в красных варежках, а
Горячин, встрепенувшись, метнул в Федора снежок, и только Федор
отскочил от окна, увертываясь, как мимо того самого места, где
только что была его голова, просвистел крупный кусок льда.
Раздался взрыв - ледяная глыба разлетелась на выскобленном
асфальте на мелкие звонкие кусочки. Федор чуть ли не по пояс
высунулся из окна, пытаясь заглянуть на крышу восьмиэтажного
корпуса, с которой и упала глыба...
- С тебя ящик коньяка! - весело заорал Горячин.
- Бл... - начал было благодарить Федор, но осекся, потому
что в глаза ему ударил ослепительный свет Белой звезды, той
самой, которую он видел вчера по телевизору, когда его
агитировали отправиться в Ад.
- Ты что, язык проглотил? - не унимался Горячин,
наслаждаясь ролью спасителя. - Благодари и в ножки кланяйся, а
потом беги свечку ставить и очередь за вином занимать!
- Ой! - пискнула Сонечка. - Ему, наверное, плохо - он
что-то сбледнул.
- Вз... что? - вскинул брови Горячий.
- Вз... да ну тебя! - разбила снежок о его плечо Сонечка.
Федор отошел от окна. Ему было не по себе: ведь если в небе
вместо Солнца висит та же Белая звезда, что и в Аду, то это
значит... это значит, что он на самом деле не проснулся, а
уснул в молочной ванне и теперь видит сон. Все это во сне!
- Федя, ты в рубашке родился! - влетела в комнату
возбужденная Сонечка.
- Ю а лаки, мэн! - появился вслед за ней Горячин. - Когда
ботл за спасение поставишь?
Но Федору было не до веселья: он тяжело переживал свое
открытие, хотя и не мог поверить в него до конца. Вошла
Сыткина.
- Мария Игоревна, представляете, - бросилась делиться
радостной новостью Сонечка. - Володя Федору жизнь спас!
- Совсем бесплатно? - съязвила Сыткина.
- Мздоимством не занимаюсь, не мой профиль, - с
достоинством отразил выпад Горячин. - Хотя если борзыми
щенками... - посмотрел он на Сонечку.
- Что за шум, а драки нет? - в комнату зашел, ковыряя в
зубах спичкой, сыто-довольный Зарудный.
- Обсуждаем сводку ЦСУ о ходе посевной кампании, -
неожиданно заявила Сонечка.
- Молодец, Софья, ату его! - искренне восхитился Горячин. -
Растет смена!
- Ну-ну, - буркнул Зарудный, цыкая слюной.
Ковыляя на обе ноги, вернулся из туалета Малишин, и весь
трудовой коллектив был теперь в сборе.
- Пора, товарищи, к работе приступать, - напомнил Яков
Иваныч. - Федор, как у вас дела со спецификацией на шарошки?
Федор вздрогнул: "Какие могут быть шарошки на том свете?!"
- Какие шарошки?! - сказал он отчетливо вслух.
Все, кто был в комнате, оторвали головы от бумаг и ошалело
на него уставились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65