Под утро земля засыпает
И снегом себя засыпает,
Чтоб стало кому-то тепло.
Лишь я, от тоски убегая,
Молю, чтоб меня занесло.
И каналы тянут руки серые ко мне.
И в ладонях их уже не тает белый снег.
Сыграйте мне, нежные скрипки.
Светает. Написан постскриптум
И залит обрез сургучом.
Пора, грянет выстрел, и, вскрикнув,
Я в снег упаду не плечо.
Хочешь, эту песню не слушай.
Дверью хлопну - легче не станет.
Только не бередь мою душу,
Только не тревожь мои раны.
Снова с неба падают звезды,
Снова загадать не чспею.
Жить мне вроде бы и не поздно...
Только просто так не сумею.
* * *
Баллада 1812 года
Когда усталость с ног сбивает ветром
И мне не ощутить погони,
Когда и сталь дуэльных пистолетов
Уже не холодит ладоней,
Тогда придет пора ночей бессонных
Под Девы вдохновенной знаком,
И дым костров на стенах бастионов
Вновь позовет меня в атаку.
Когда огнем ощерятся куртины,
Взовьется стяг победы нашей,
Пойду,
И жадный взор гардемарина
Меня поддержит в рукопашной.
Что смерть? Не более чем жизни шутка,
Обман надежд иных и только.
Когда душе и холодно и жутко,
Другой не понимаешь боли.
И я среь пуль пойду неспешным шагом,
Потом быстрее и быстрее...
Рвану мундир там, где пробили шпагой,
И упаду на батарею.
Так пусть под барабанный бой играет
Труба пронзительно. До визга...
Что смерть...
Когда над крепостью светает...
Пред тем, что стоят наши жизни?..
* * *
Декабристский сон
Я проснулся вчера не в квартире пустой,
Сладкий сон оказался недлинным.
Зимний ветер свистел за сырою стеной
Алексеевского равелина.
Гулким эхом шаги караульных в ночи
Заунывную песню мне пели,
И дрожал огонек одинокой свечи
На распахнутых крыльях шинелей.
И уткнувшись в прославленный невский гранит
Лбом горячим, закашлялся криком:
"Сколько наших крестов по России стоит,
Ну, а сколько могил позабытых?!"
Барабанная дробь, и солдаты мои
На плацу зазвенели штыками.
Захлебнувшись в петле, оборвался мотив...
И осталась лишь вечная память...
Метелью белой, сапогами по морде нам.
Что же ты сделала со всеми нами, Родина?
Может, не видишь? Да не слепая ты вроде бы,
Родина, Родина, Родина, Родина...
* * *
Лесосплав
Переломаны буреломами.
Край бурановый под охраною.
Костерок ослаб.
Не сберечь его. В яме волчьей вой.
Кто упал - лежит. Песню снег сложил
Нам про лесосплав.
Утро сизое. Бревна склизлые.
В ледяной воде не до лебедя.
Табачок сырой.
И дымит запал, с телогреек пар
В небо тянется. Кто останется
Тот не встанет в строй.
Холода штыков да баланды ковш,
Журавлиный крик да телеги скрип -
По стеклу гвоздем.
Сном ржаной сухарь, в перекура хмарь
Повело на ель в мягкую постель,
Там свое возьмет...
Лягу в прошлое - в куст с морошкою,
Лягу в давнее - в гриб раздавленный,
В подосиновик.
Вспомню бывшее - листик слипшийся,
Вспомню старое - утро жаркое,
Небо синее.
Переломаны буреломами.
Край бурановый под охраною.
Костерок пропал.
Ходуном щека, лязг трелевщика,
Навались, браток. Расколись про то,
Как сюда попал.
Разлилась река, да в пустой стакан,
Недовольная... Не до воли нам -
До барака бы...
Как дьяк истину - сапоги стянуть
И в сухое влезть, и приснится лес
Одинаковый...
Одинаковый...
Одинаковый...
Одинаковый...
Одинаковый...
* * *
Вальс 37-го года
На дорогу, что вдали от Неглинки,
Пролилась ко мне музыка синим дождем...
Ради бога, не снимайте пластинки,
Этот вальс танцевали мы в тридцать седьмом.
На три счета вьюга кружит ночами,
На три счета передернут затвор...
Забываю... Это было не с нами...
На три счета звездой догорает костер.
Вальс старинный обнимает за плечи -
Помнят все огрубелые руки мои:
Помнят теплый можжевеловый вечер,
Как звучала в нем музыка нашей любви...
Вальс разлуки по стране носит письма...
К сожаленью, в них обратного адреса нет.
И летают по земле наши мысли,
И летает по всем лагерям вальс надежд...
На дорогу, что вдали от Неглинки,
Пролилась ко мне музыка синим дождем...
Ради бога, не снимайте пластинки,
Этот вальс танцевали мы в тридцать седьмом.
* * *
Не оплачены горя счета,
И слепоглухонемым проще быть.
Невозможно больше читать,
Уберите их всех с площади!
Уберите во имя детей!
Уберите во имя совести!
Ведь кровь и стыд на каждом листе
Этой жуткой, кошмарной повести!
Кровь сочится сквозь переплет
Толстой книги нашей истории.
Каждый "туз" в колоде краплен,
А "шестерки", значит, тем более.
За главою глотаю главу:
Посадили, убили, выслали...
Люди, в Гори тоже люди живут,
И даже в Гори лежать ему смысла нет!
И нужно сделать кладбище зла,
Пантеон лгунов и убийц.
И пустить туда черных птиц,
Чтобы ночь им черней была!
* * *
Колыбельная на нарах
Спичка вспыхнула в ночи.
Не кричи. Помолчи.
То, что вспомнил, схорони.
И усни. Отдохни.
Погоди еще чуть-чуть,
Как-нибудь позабудь,
Утро вечера, ей-ей,
Мудреней.
Пальцы мелко задрожат,
Вдруг окликнет сержант,
Зуботычина - пустяк,
Я народу не враг.
Мешковина да кайло
За фронты да седло,
За три дырки беляков -
Ночь без снов.
Догорает жизнь угольками в золе.
Падают дожди где-то там, на земле.
Падают дожди, падают дожди,
Только ты дождись, дождись.
Слышишь, ветер у дверей.
Ты не плачь, что еврей.
Вдарит между глаз морз -
Сразу станешь курнос,
А как выбелит зима
Волос в мел, глаз - в туман,
Позабудут, кто ты есть, -
Даю честь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18