Родари Джанни
Профессор Грозали, или Смерть Юлия Цезаря
ДЖАННИ РОДАРИ
ПРОФЕССОР ГРОЗАЛИ,
МЛМ СМЕРТЬ ЮЛИЯ ЦЕЗАРЯ
Пер. с итал. Л. Вершинина
Сегодня профессор Грозали был ростом куда выше обычного. Так с ним бывает всегда в дни опроса студентов. А они наметанным глазом определяют его рост - увы, он вырос не меньше чем на четверть метра. И теперь за манжетами коричневых брюк обнажилась под синими носками широкая полоска кожи.
- Пропали, - вздыхают студенты. - Уж лучше было прогулять и поиграть в кегли.
Профессор Грозали перелистал классный журнал и сказал:
- Я вас собрал, чтобы узнать истину, и, пока не узнаю, никого из вас не выпущу отсюда ни живым, ни мертвым. Ясно? Итак, к доске пойдет... Посмотрим список обвиняемых: Альбани, Альбетти, Альбини, Альбони, Альбуччи. Отлично... пойдет Цурлетти.
Студент Цурлетти, замыкающий алфавитный список, обеими руками впился в парту, пытаясь отдалить роковую минуту. Он крепко зажмурился, чтобы хоть на миг вообразить себя туристом, который на острове Эльба занимается подводной рыбной ловлей. Затем все-таки поднялся, столь же медленно, как поднимаются в шлюзах Панамского канала океанские лайнеры, и поплелся к доске, спотыкаясь на каждом шагу.
Профессор Грозали пронзил его трепещущее тело огненным взглядом и разящими как меч словами.
- Дорогой Цурлетти, вам же будет лучше, если признаетесь во всем. И чем скорее признаетесь, тем быстрее я вас отпущу на свободу. Кстати, вы ведь знаете, что я располагаю множеством возможностей заставить вас заговорить. Поэтому отвечайте, и притом быстро и откровенно: когда, как, кем, где и почему был убит Юлий Цезарь. Уточните, как был одет в тот день Брут, какой длины была борода у Кассия и где находился в тот момент Марк Антоний. Укажите также, какой размер обуви носила жена Цезаря и сколько она истратила в то утро на рынке, покупая буйволиный сыр.
Студент Цурлетти закачался под градом вопросов. Уши его дрожали... Казалось, профессор Грозали срезает их кусок за куском своими острыми как нож вопросами.
- Признавайтесь! - громит он беднягу громовым голосом, став выше еще на пять сантиметров (теперь над носками обнажилась вся икра).
- Прошу вызвать моего адвоката, - шепчет Цурлетти.
- Не выйдет, друг мой! Мы здесь не в квестуре и не в суде. У вас такие же права на адвоката, как на бесплатный билет на Азорские острова. Вы должны чистосердечно признаться во всем. Какая погода была в день убийства?
- Не помню.
- Разумеется! И вы, конечно, не помните даже, присутствовал ли при совершении преступления Цицерон, а если присутствовал, то вспомните, был ли у него при себе зонтик или же слуховой аппарат, прибыл ли он на место в такси или в карете?
- Ничего я не знаю.
Цурлетти немного приходит в себя. Он чувствует, что класс на его стороне и одобряет его сопротивление профессору-инквизитору. Внезапно Цурлетти вскидывает голову и заявляет:
- Я отказываюсь отвечать.
Класс разражается аплодисментами.
- Молчать, или я заставлю вас очистить помещение!
Увы, Цурлетти исчерпал последние силы, тело его обмякло, голова беспомощно упала вниз. Профессор Грозали громко зовет сторожа, тот прибегает с ведром воды и выливает ее на голову бедняги Цурлетти. Несчастный открывает глаза и принимается жадно слизывать языком капли воды с лица. О боже, вода соленая! Муки Цурлетти от нее лишь возросли...
Теперь профессор Грозали вырос настолько, что ударяется головой о потолок. На лбу у него алеет шишка.
- Признавайся, прохвост! - переходит он на "ты". - Знай же, я взял в заложники твою семью!
- Нет, только не это, только не это! - умоляет Цурлетти.
- А я взял! Сторож! - громко зовет Грозали. Снова появляется сторож, он приближается к кафедре, подталкивая вперед отца бедняги Цурлетти, тридцативосьмилетнего почтового служащего. Тот идет, низко опустив голову. И обращается к сыну еле слышным голосом:
- Ответь, дорогой Альдуччо! Ради твоего отца, ради несчастной матери, слепнущей от слез, твоих сестер, упрятанных в монастырь.
- Хватит! - рявкает профессор Грозали. - Можете идти.
Цурлетти-отец уходит, старея прямо на глазах. Клочья седых волос бесшумно падают с его головы на плитки пола.
Цурлетти-сын судорожно всхлипывает. Но вдруг из-за парты поднимается благородный студент Цурлини, известный своей добротой, и твердо объявляет:
- Профессор, я все расскажу!
- Наконец-то! - ликует профессор Грозали.- Признавайся, признавайся!
Студенты холодеют от ужаса - неужели они взрастили шпиона и доносчика! Они не знают, на какой подвиг из чувства солидарности способен Цурлини...
- Юлий Цезарь пал, сраженный двадцатью четырьмя кинжальными ударами, - говорит он притворяясь, будто краснеет от стыда.
Профессор Грозали настолько изумлен, что даже не может с ходу отреагировать на это заявление. Он сразу уменьшился в росте.
- Как? - шепчет он. - Разве их было не двадцать три?
- Двадцать четыре, синьор профессор! - твердо повторяет Цурлини.
Многие в классе поняли его хитроумный маневр и дружно поддерживают товарища.
- Двадцать четыре, точно двадцать четыре, ваша честь!
- Но у меня есть доказательства, - не сдается профессор Грозали. - У меня хранится стихотворение нашего великого поэта и прорицателя. В нем он описывает чувства, охватившие статую Помпея в тот миг, когда Цезарь под удавами заговорщиков упал к его ногам. Вот протокольно зафиксированный текст стихотворения.
Помпеи в холодном мраморе
Молчание хранил,
Но радость он безмерную
В душе своей копил.
Дрожи, Гай Юлий Цезарь,
Близок твой конец.
Был ты император
Станешь, друг, мертвец!
Когда же Юлий Цезарь
К ногам его упал,
Он раны до единой мгновенно сосчитал.
1 2 3