Если бы Байрон мог в эту минуту хоть немного соображать, он бы поразился тому, что у него дрожат пальцы. – Пойдем наверх. Там кровать.
Но Кейт отчаянно схватила его руки и прижала их к своей груди.
– Здесь есть пол! Он тихо рассмеялся.
– Мне начинают нравиться практичные женщины.
– Господи, ты ничего не понимаешь…
И тут ее словно ударило. Первая волна боли накатила так внезапно, что Кейт задохнулась от неожиданности.
– Что? Что с тобой? Я сделал тебе больно?
– Нет, ничего, – Кейт согнулась пополам. – Обычный приступ. Это… – Ее снова скрутило от боли; в животе полыхал огонь, все тело покрылось холодным потом. – Подожди минуту…
Если бы Байрон не успел вовремя подхватить ее, она бы упала.
– Черт тебя побери! – сквозь зубы выругался он. – Я немедленно везу тебя в больницу!
– Нет, подожди… – корчась от боли, Кейт прижала руку к груди. – Отвези меня домой.
– Черта с два! – Он сгреб ее в охапку и понес к выходу. – Сейчас ты будешь делать то, что тебе говорят.
И Кейт промолчала. Она уже не могла сопротивляться: все силы уходили на то, чтобы превозмогать боль.
Байрон вывел машину на дорогу. Он видел, как Кейт достала из кармана таблетки и проглотила одну, но ничего не сказал, только набрал телефонный номер.
– Мама? Да, это я. Ничего, я знаю, что ты была занята. Слушай, у меня тут одна знакомая, я сейчас везу ее в больницу. У нее боли в животе. И приступы, кажется, повторяются довольно часто. Сколько весит? Наверное, около ста фунтов. Рост примерно пять футов семь дюймов, возраст под тридцать.
– Это обычный стресс! – выдохнула Кейт. – А еще твоя паршивая еда…
– Да, это она говорит, язык у нее как бритва. Не знаю, – он коротко взглянул на Кейт. – У тебя были полостные операции?
– Нет. Оставь меня в покое!
– Да, она живет в постоянном стрессе и все эмоции держит при себе. Мы ели минут сорок пять назад, – отвечал он на короткие, быстрые вопросы. – Нет, ни алкоголя, ни кофеина. Но вообще-то она живет на одном кофе и глотает желудочные таблетки, как шоколадки. Что? Есть ощущение жжения? – снова обратился он к Кейт.
– Это просто несварение желудка, – пробормотала она.
Боль снова вернулась. Конечно же, несварение! Господи, пожалуйста, пусть это будет несварение!
– Да, жжение есть. – Байрон что-то выслушал и мрачно кивнул: от вопросов матери он делался все угрюмее. – Часто бывает сосущая боль в области грудины?
– Не твое дело!
– Сейчас ты не будешь меня сердить, ладно, Кейт? Так часто или нет?
– Да! Ну и что? Я не хочу в больницу.
– А ощущение, что желудок сжимается?
Поразительно, с какой точностью его мать угадывает все ее симптомы! Да кто она такая, в конце концов?! Кейт закрыла глаза и перестала отвечать.
Байрон еще немного послушал мать, потом с силой нажал на газ.
– Спасибо, я так и думал. Сделаю все, как надо. Я тебе перезвоню. Пока, – положив трубку, он уставился прямо перед собой. – Поздравляю, идиотка. У тебя самая настоящая язва желудка!
8
Никакая у нее не язва! Кейт утешалась мыслью о том, как глупо будет выглядеть де Витт, когда выяснится, что это обычный невроз.
Она слышала, что язвы бывают у людей, которые не дают воли своим эмоциям, а страдают молча. Но Кейт считала, что она-то свободно выражает свои чувства – разумеется, когда в этом есть потребность, – и не копит их в себе.
«Ничего, все образуется, – успокаивала она себя. – Это просто обыкновенный стресс. У кого хочешь желудок взбунтуется, после того как его помаринуют два месяца!»
Как только Байрон остановит машину, надо будет спокойно объяснить ему, что о Кейт Пауэлл позаботится сама Кейт Пауэлл. Но сначала хорошо бы восстановить нормальное дыхание… Однако Байрон подъехал прямо к приемному покою, быстро вышел из машины и выдернул Кейт с сиденья, прежде чем она успела пискнуть.
Дальше – хуже: она оказалась внутри, в окружении звуков и запахов больницы. Приемные покои везде одинаковые. В воздухе веет отчаянием, страхом и свежей кровью. Пахнет антисептиками, спиртом, потом; раздается шарканье тапочек с мягкой подошвой и шорох каталок по линолеуму. Кейт никак не ожидала, что эти звуки и запахи буквально парализуют ее. Она сжалась к комок в пластиковом кресле, куда усадил ее Байрон.
– Сиди здесь! – резко приказал он и направился к дежурной сестре.
Но Кейт его не слышала: ее захлестнули воспоминания. Отчаянный визг сирен, мигающие красные огни. Ей снова восемь лет, она ощущает странную, непрекращающуюся боль и чувствует запах крови. Не ее крови! Кейт слышит, как кто-то говорит, что она легко отделалась: одна-две царапины, легкая контузия и небольшое сотрясение. Никаких увечий, никакой угрозы для жизни… Кто это так отчаянно кричит? Ах да, это она сама зовет маму. Но ее родителей почему-то увозят. Мама и папа больше никогда не вернутся…
– Тебе повезло, – Кейт не заметила, как подошел Байрон. – У них тут затишье. Тебя посмотрят сразу.
– Я не могу здесь оставаться, – прошептала она. – Я не могу находиться в больнице!
– Не капризничай, детка.
Байрон поставил Кейт на ноги, удивляясь, что она идет с ним, как послушный щенок, передал ее медсестре и остался ждать в холле.
А Кейт просто решила, что чем меньше она будет сопротивляться, тем быстрее ее отсюда отпустят. Они обязательно ее отпустят! Теперь она не ребенок, который не вправе собой распоряжаться. Кейт смело шагнула в узкую смотровую кабину и передернулась, услышав звук задвигаемой шторки.
Врач оказался женщиной, довольно молодой, с круглым спокойным лицом. Узкие глаза прятались за очками в большой оправе, темные волосы были стянуты сзади простой резинкой.
«В прошлый раз был мужчина», – вспомнила Кейт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105