В десять утра, смыв следы слез и подкрасившись, с диктофоном и блокнотом в портфеле, она звонила в колокольчик парадной двери главного дома. Через пару секунд Треверс открыла дверь и недовольно хмыкнула.
– Мисс Бенедикт ждет вас в кабинете:
– С этими словами Треверс развернулась и направилась к лестнице, показывая дорогу.
Кабинет находился в центральном крыле дома. Вся его передняя стена представляла собой огромное окно, вдоль трех других тянулись стеллажи, заполненные свидетельствами долгой карьеры Евы: статуэтками, почетными знаками, фотографиями, афишами и памятными вещицами.
Джулия узнала белый кружевной веер из одного фильма; красные лодочки на шпильках, в них Ева играла певичку из салуна в другом; тряпичную куклу, которую она прижимала к груди в роли матери, разыскивавшей пропавшее дитя.
Джулия также заметила, что кабинет – роскошно обставленный антикварной мебелью, с шелковыми обоями и ковром с высоким мягким ворсом – далеко не так опрятен, как остальные помещения. На полу у письменного стола красного дерева, за которым сидела Ева, громоздились сценарии и журналы. На столике начала восемнадцатого века – полупустая кофеварка. Рядом с телефонным аппаратом – полная окурков пепельница.
– Пусть подавятся своим почетным приглашением, – прорычала Ева в трубку, жестом пригласив Джулию войти, и глубоко затянулась сигаретой. – Плевать мне на хорошую рекламу, Дрейк. Я не полечу в захолустье на паршивый обед с бандой проклятых республиканцев… Может, для кого-то столица нации, но для меня – захолустье. И я не голосовала за этого простофилю. – Она сердито фыркнула, забарабанила сигаретой по трупикам остальных. – Найдешь выход. За это я тебе и плачу. – Повесив трубку, Ева указала Джулии на кресло. – Политика – для идиотов и плохих актеров.
Джулия села и пристроила портфель рядом с креслом.
– Я могу процитировать вас? Ева улыбнулась:
– Вижу, вы готовы к работе. Я решила провести первый тайм в деловой обстановке.
– В любом месте, где вам удобно. – Джулия взглянула на гору сценариев. – Отвергнутые?
– В одной половине мне предлагают роль чьей-то бабушки, в другой хотят, чтобы я оголилась. – Ева пнула сценарии ногой, и они обрушились на ковер лавиной несбывшихся грез. – Хороший сценарист стоит огромных денег.
– А хороший актер? Ева рассмеялась.
– Знает, как превратить булыжник в золото. – Увидев, что Джулия поставила на столик диктофон, Ева приподняла брови. – Что подлежит оглашению, а что не подлежит, решать буду я.
– Естественно, – согласилась Джулия и мысленно добавила: «А я постараюсь добиться разрешения на все, что мне понадобится». – Я не обманываю доверие, мисс Бенедикт.
– Все обманывают рано или поздно. – Ева взмахнула узкой ладонью с длинными пальцами, украшенными единственным огромным рубином. – Прежде чем раскрывать свои секреты, я хотела бы побольше узнать о вас… не ту чепуху, что пишут в подборках для печати. Ваши родители?
Более раздраженная отсрочкой, чем допросом, Джулия сложила руки на коленях.
– Они оба скончались.
– Братья, сестры?
– Я – единственный ребенок.
– И никогда не были замужем.
– Не была.
– Почему?
Несмотря на легкий укол боли, Джулия ответила ровно, спокойно:
– Не хотела.
– Я выходила замуж и разводилась четырежды и, исходя из собственного опыта, не могу рекламировать институт брака, но мне кажется, что одной очень сложно воспитывать ребенка.
– В этом есть свои плюсы и минусы.
– Например?
Вопрос застал Джулию врасплох.
– Все решения зависят только от меня.
– Это плюс или минус?
Слабая улыбка тронула губы Джулии.
– И то и другое. – Она вынула из портфеля блокнот и карандаш. – Вы можете уделить мне сегодня только два часа, поэтому я хотела бы начать работать. Естественно, я знаю о вашем прошлом то, что было опубликовано. Вы родились в Омахе, второй из трех детей. Ваш отец был торговцем.
– Коммивояжером, – уточнила Ева, когда Джулия включила диктофон. – Я всегда подозревала, что по центральным равнинам разбросаны мои сводные братья и сестры, и действительно, ко мне много раз обращались люди, претендующие на родство и надеющиеся на подаяние.
– Как вы к этому относитесь?
– Это была проблема моего отца, не моя. Случайность появления на свет не дает права на незаработанное. – Ева переплела пальцы, откинулась на спинку стула. – Я собственными силами добилась успеха. Думаете, кто-нибудь из этих людей вспомнил бы о Бетти Беренски из Омахи? Ева Бенедикт – совсем другая песня. Я оставила позади Бетти и кукурузные поля, когда мне было восемнадцать лет, и с тех пор не оглядывалась. Я не верю в жизнь прошлым.
Достойная философия. Джулия с удовольствием почувствовала волнение, всегда сопровождавшее зарождение близости – залог успеха ее работы.
– Расскажите мне о вашей семье. В какой атмосфере росла Бетти?
Ева расхохоталась:
– О, моя старшая сестра придет в ужас, когда прочитает, что я назвала нашего отца бабником. Но от правды никуда не денешься. Папочка регулярно удирал из дома продавать сковородки и кастрюли, но всегда возвращался, и неизменно с подарками для своих дочурок: шоколадками, носовыми платками или лентами. Он был крупный красивый мужчина, румяный, усатый, черноволосый. Мы его обожали. Но мы прекрасно обходились без него пять дней в неделю.
Ева выдернула из пачки новую сигарету и прикурила.
– По субботам мы стирали его белье. От его рубашек несло духами, но именно по субботам моя мать начисто теряла обоняние. Никогда я не слышала от нее ни единой жалобы. Она не была трусихой, просто молчала, смирившись с неверностью мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21