Вампиры?
А эти конкистадоры XVI и XVII веков, которые с их коварным и лживым
духовенством и с их грубейшей вооруженной силой ворвались в жизнь этого
благородного и культурного народа, разве не были они ночными разбойниками,
которые толстыми и жадными губами высосали жизненную силу гордой нации?
Потому что во всех этих сказаниях об испанском завоевании слышится
единый, однообразный крик: Золота и крови! Крови и золота!
Но Фьельду не удалось долго размышлять над этим печальным
чередованием крови и золота. Когда он освоился с окружающим его светом, то
понял, что какой-то новый удар судьбы или природы обрушился на жилище
карликов.
Они стояли на краю кратера, внизу у их ног расстилалось маленькое
озеро, бывшее свежей и идиллической радостью этой горы. Но теперь оно
кипело и бурлило, меж тем как белый густой пар поднимался над кратером
огромным голубым столбом в светлом небе.
- Когда это озеро испарится, - сказал Фьельд, - наступит извержение.
Жара становилась невыносимой. Скалы раскалились под их ногами, и
солнце упорно устремляло на них свои ослепительно белые, жгучие лучи, ни
малейшее дыхание ветерка не освежало воздуха.
Вдруг Инеса схватила Фьельда за руку.
- Смотрите! - крикнула она и указала в глубь кратера.
Зрелище, представшее перед ними, было из тех, что навеки
запечатлеваются в памяти.
Желтые, разорванные скалы ожили. Из дыр и трещин выползло множество
серо-лиловых существ, которые издали походили на червей, выдавленных из
земли. То были карлики, которые стремились к озеру, бывшему в течение
нескольких лет их удовольствием и отрадой. Но на этот раз озеро не могло
оказать никакой помощи своим гостям. Оно было в заговоре с огнем, бушующим
в недрах земли. Оно кипело и фыркало, и бросало свои ядовитые пары прямо в
лицо карликов.
Первые из них невольно остановились у своих трещин и отодвинулись
назад. Но напор изнутри со стороны тех, которых гнала чудовищная жара, был
слишком силен. Один за другим они были сброшены в кипящее озеро под крики
и свист, словно отмеченные судьбой и приговоренные толпы рабов, идущие
навстречу своему уничтожению. Внутри горы подстерегала их смерть, а в
раскаленной глубине озера - последнее мучение. Но не было дороги мимо
мрачного котла.
И в течение нескольких минут среди водяных паров была видна
поверхность озера, сплошь покрытая растерзанными телами, руками, ногами,
которые колебались вместе с волнами.
Тут впервые путешественники имели возможность убедиться в
изумительной живучести этих вековых карликов. Кипящая вода одолевала их с
трудом. Вдруг показались маленькие фигуры, ползущие вверх по отвесной
стене жерла. От варки в кипящей воде они стали красными, как раки, и все
еще не потеряли своей жизнеспособности. Но разорванная стена кратера
отрясала их с себя, точно исполненная справедливого гнева. Все силы,
которые в течение долгих лет были их поддержкой и защитой в борьбе за
вечную жизнь, поднялись против них в неожиданной прихоти.
- Умри! - кричали скалы.
- Умри! - ревела кипящая вода.
- Умри! - рычал великий огонь, выплевывая языки своего пламени. - Я
начало и конец всего!
Земля опять стала колебаться, и обломки скал посыпались в озеро, и с
последним видением последней борьбы бессмертных карликов с силами,
рожденными хаосом, все трое бросились бежать вниз по склону дрожащей горы.
Они спотыкались, падали и поднимались снова. Наконец, ушибленные и
окровавленные, достигли они старой пальмы, которая своими упругими и
жесткими корнями все еще крепко держалась между пластами лавы.
Здесь они ненадолго остановились, чтобы перевести дух. Скелет старого
церковника насмешливо ухмылялся им навстречу. От повторных сотрясений
ствола скелет полуотвязался, и верхняя его часть раскачивалась во все
стороны, словно сотрясаемая безудержным хохотом. Челюсти были широко
разинуты, и слиток золота, выплюнутый из его рта, лежал на земле и
блестел. Но высоко на одной из верхних веток маленькой и жалкой кроны
висела крошечная фигура на длинном шнурке.
Фьельд схватился за бинокль и быстро вложил его обратно в футляр.
- Что это? - спросила Инеса с испугом, цепляясь за Фьельда.
- Это последний инка, - ответил Фьельд. - Врач и жрец при дворе
Атауальпы. Он, должно быть, выполз из этого пепла и спустился по подземной
реке. Затем он вышел в этой местности на одной из главных станций по
подземной реке.
- И теперь он умер?
- Да, очевидно, - ответил Фьельд с коротким и горьким смехом.
Инеса посмотрела на него с удивлением.
- Да, я действительно смеюсь. Потому что это какая-то карикатура
бессмертия. Старик был не без юмора. Он повесился на замечательном шнуре.
На том самом, обладать которым стремились Раймон Сен-Клэр и я.
- Я не совсем понимаю...
- Это кипу. Я мог бы получить его. Этот шнур, на котором старый инка
болтается теперь в вечности, содержит, так сказать, весь опыт его жизни.
Он висит на своем собственном рецепте бессмертия. Разве это не один из
самых характерных жестов трагикомедии?
В эту минуту земля под ними сотряслась от страшного грохота, и над
каймой скал появился исполинский, мечущий искры огня столб, поднявшийся
прямо в воздух в сопровождении черных, как уголь, туч, которые потушили
дневной свет вокруг них.
То был смертный удар для старой пальмы. Она поникла с жалобным
вздохом и исчезла во мраке с обоими своими мертвецами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59