Конча вернулась к сознанию в течение вечера. После ближайшего
исследования обнаружилось, что нож бандитов оказался на этот раз
милостивым. Он проник косым направлением в левое легкое, не повредив ни
одного из значительных кровеносных сосудов, и в операции не было
необходимости.
- Если нож не был чем-нибудь загрязнен, то нет никаких оснований для
страха, - сказал Фьельд донне Инесе. - Заживление протечет, как при
глубокой кожной ране. Впрочем, - добавил он, - жизнь индианки не так-то
легко пресечь ножом. Сила сопротивления этого народа против подобного рода
оружия изумительная.
Молодая перуанка взглянула с удивлением на высокого спокойного
человека, стоявшего перед ней. Он так резко отличался от всех других. И
вдобавок он спас ей жизнь.
- Я никогда не сумею достаточно отблагодарить вас за все то, что вы
сделали для меня и для Кончи, - промолвила она. - С тех пор, как пропал
дедушка, у меня не было ни одного защитника. Я стала одинока - и бедна.
Ах, если бы мне только удалось отыскать его!
Фьельд не нашел в себе мужества сообщить правду этому ребенку. И без
того у нее было достаточно затруднений.
- В Лиме все думают, что профессор умер, - все-таки отважился он
сказать.
- Бедный дедушка, - тихонько сказала она. - Значит, надежды мало...
Но несмотря на все, я хочу увидать то место, где он, может быть, нашел
свою смерть. Он был такой смелый и отважный. Он совсем забыл про то, что
он уже старый человек.
- Замечательно, - сказал Фьельд, - что я тоже должен отправиться в те
места, где пропал Сен-Клэр.
- Но тогда мы можем ехать вместе, - воскликнула девушка в восхищении.
- Нет, это невозможно, - сказал Фьельд. - Путь, по которому я поеду,
может быть только путем мужчины.
- А я не хуже мужчины.
Фьельд невольно рассмеялся.
- Во многих отношениях даже лучше. Но даже если вы в состоянии
выдержать многие испытания, все же существует граница для выносливости и
силы женщины. Хорошая женщина может быть очень часто и хорошею опорою - но
иногда она может быть также и помехою. Кроме того, наша с вами поездка в
непроходимые леса Амазонки может быть не одобрена вашими друзьями и
знакомыми в Лиме, и доставит вам, таким образом, немало неприятностей. То,
что я говорю, смешно, но это так.
- Пустяки! - воскликнула Инеса. - Мнение лимских жителей для меня
глубоко безразлично. Да кроме того с нами поедут Конча и ее брат.
- Вы не можете рассчитывать на Кончу раньше трех недель.
- Но вы ведь можете подождать?
Фьельд отвел от нее свои глаза, внутренне проклиная самого себя. Но
он не мог видеть эти сиявшие доверием глаза, не испытывая какой-то почти
отеческой слабости. Его сердило то, что он чувствовал такую горячую
симпатию к этой юной дочери Юга, которая говорила с ним без кокетства и
заигрывания, от всей своей простой души... То была женщина без хитростей.
И, так как он не был в состоянии разрушить ее надежды, он отвернулся
от нее весьма невежливо и предоставил себя в распоряжение gobernador,
который направил на него настоящий артиллерийский огонь вопросов о
событиях в далекой Европе.
Когда Фьельд лег в этот вечер в постель, он был очень недоволен
собой. Ему надо было подумать о многом. Во-первых, он не мог отослать
Инесу в Оройю, пока Черный Антонио находился еще в этих местах. Черт
возьми!.. почему он не убрал совсем этого бандита! Не сделался ли он
случайно сентиментальным?!. О! Нет, никогда! Но он всегда имел эту
слабость - предоставлять противнику равные условия. И для него никогда не
существовало радости и удовлетворения в убийстве неспособного к
сопротивлению человека, даже если бы это было только вредное животное.
После долгих размышлений он наконец пришел в согласие с самим собой -
взять Инесу с собой в Икитос. Там могла она жить в относительной
безопасности. Там могла она подождать Кончу и уже тогда двинуться дальше
на пароходе по реке Амазонке до самой Пармы. А оттуда - в Европу, где жили
родственники ее дедушки. А когда она будет там, то может с помощью
адвоката добиться разъяснения запутанных дел фирмы "Мартинес" в Лиме.
С этим успокоительным убеждением положил Фьельд голову на подушку и
заснул. Он так устал и спал так крепко, что не услыхал шума у самой своей
двери около полуночи.
То был Кид Карсон, покинувший свой флигель и улегшийся на страже
перед дверью Фьельда, словно цепная собака...
Но ничего не произошло в эту ночь, что бы потребовало его помощи.
Долго горел свет в комнате Инесы. Она сидела у постели раненой Кончи,
зашивала ее порванные одежды и меняла перевязки на горящей ране. Юная
индианка с берегов Мараньона была бесконечно терпелива. Ей было запрещено
говорить, но большие, прекрасные глаза на плоском лице говорили лучше
всяких слов. Второй раз уже была она на пороге смерти, но белокурый
исполин еще раз спас ее.
Конча не была совсем необразованной девушкой. Недаром же брат ее
Хуамото был в Икитосе величайшим знатоком индейских наречий Южной Америки.
Так же и она имела кое-какие сведения об истории старинного племени инков,
об его обычаях и религии. Она читала о великом загадочном боге Пачакамаке,
имя которого по-индейски означает: "Тот, кто дал жизнь вселенной". Теперь
маленькая Конча раздумывала о том, не был ли этот белокурый повелитель,
который принимал во всем столь заботливое участие, самим Пачакамаком. И
эта догадка все укреплялась в ней, по мере того, как лихорадка от раны все
сильнее шумела в ее крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59