Это отняло у него не очень много времени. Не успел он пройти трехсот шагов от места, где ночевал, как сквозь туман ему удалось разглядеть оленей. Зная, что через несколько минут он будет очень далеко, он выстрелил из ружья и убил оленя. Затем он отобрал наиболее вкусные части и, не медля ни минуты, вернулся к лошади, оседлал ее и поехал дальше.
После двухчасового пути он добрался до места, вполне пригодного для отдыха; травы было более чем достаточно; кроме того, несколько упавших деревьев как раз годились для разведения костра. Он этим и занялся, предварительно осмотрев окрестность и убедившись, что поблизости нет врагов, после чего принялся за приготовление еды.
Пока он занимался этим, ему почудился выстрел из ружья крупного калибра. Голос друга, кажется, был бы для него менее приятен, чем этот звук. Когда же с гор, расположенных в каких-нибудь четырех милях от него, раздалось еще два выстрела, он закричал от радости. Схватив ружье, он, не жалея пороха, дал подряд два ответных выстрела. Затем опять зарядил ружье, на этот раз уже одним порохом и, прибив его плотно шомполом, снова спустил оба курка. Через пять минут ему ответили: теперь ему стало ясно, что помощь близка; он не знал, какого рода эта помощь. Он поднялся на горку и обратил свой взгляд в ту сторону, где раздались выстрелы. По направлению к нему крупною рысью ехало человек тридцать всадников, судя по внешнему виду, голландцы.
Несколько минут спустя, Бернард стал центром общего внимания.
Среди всадников были дядя, двоюродные братья и другие родственники Катерины и Ганса. Узнав от Бернарда, в каком незавидном положении он оставил их, они единодушно воскликнули: «Идем! Идем к ним на помощь!» Но Бернард старался умерить их пыл. Он спрашивал, достаточно ли у них пороха и лошадей.
— Я бы советовал захватить с собой несколько лишних лошадей и столько патронов, сколько каждый из нас может довезти, — говорил он. — По всей вероятности, нам придется вступить в бой. Поэтому необходимо, чтобы лошадей хватило на всех.
Самые опытные из голландцев решили, что это действительно необходимо. Они решили, что большинство двинется в путь, человек же пять — шесть отправятся в лагерь, расположенный в пяти милях, захватят все нужное и догонят остальных.
Всадники, следуя указаниям Бернарда, целый день ехали очень быстро. Бернард был убежден, что им удастся выручить друзей.
Тридцать человек буров, верхом на лошадях, хорошо вооруженных, с достаточным количеством патронов, представляли собой сильное войско при сражении с дикарями, вооруженными одними только дротиками. Понятно поэтому, что он чувствовал теперь себя гораздо лучше, чем накануне в это же самое время, когда устраивался на ночлег в нескольких милях отсюда.
Не успели всадники окончательно устроить лагерь, как появились и те буры, которые ездили за порохом и лошадьми. В отряде теперь были тридцать два голландца, четыре готтентота и сорок шесть лошадей.
Бернард думал, что им удастся добраться до конечной цели путешествия к полудню следующего дня. Таким образом, вместо недели он вернется на третий день с таким подкреплением, лучше которого нельзя было придумать.
XVI
— Пусть орут! — говорил Ганс. — Пока мы еще живы, до завтрашнего утра, по меньшей мере, пятьдесят человек останется на месте!
Спустя полчаса подкрепление было уже близко. Немного спустя послышался шум; казалось, что матабили рубят деревья. Гансу и Виктору стало ясно, что против них замышляется нечто новое. Неизвестность продолжалась недолго: пять отрядов матабилей, из которых в каждом было не меньше двадцати человек, направились к скалам, неся на плечах тонкие деревья длиною в сорок футов. На деревьях были оставлены только наиболее толстые ветви; по ним, точно по лестнице, можно было взобраться вверх, приставив их предварительно к скале.
— Придется нам, Виктор, взяться за ружья! — сказал Ганс. — Будем стрелять в них по мере того, как они будут подходить; когда же они будут совсем близко, пустим в дело копья.
Для людей, защищающих свою жизнь, каждый выстрел стоил дорого. Поэтому они целились так старательно, что после четырех выстрелов матабили, в руках которых были два первые дерева, понесли значительный урон и отступили в кусты. В это время другим удалось приставить к скале деревья, и судьба Ганса и товарищей была бы решена, если бы на дерево могли взобраться одновременно три или четыре человека. Но враги не решались оставить свои дротики и щиты и, имея в распоряжении только одну свободную руку, поднимались вверх так медленно, что Ганс и Виктор успевали заряжать ружья, и самый смелый из дикарей, не успев добраться до скалы, был сброшен. Та же участь постигла второго и третьего. Среди неприятелей распространился панический ужас, когда они увидали, как быстро истребляют их доведенные до отчаяния европейцы. Они оставили свое намерение и попрятались в кусты.
— Теперь, Виктор, — сказал Ганс, — нужно оттолкнуть деревья; чтобы приготовить их снова, потребуется немало времени.
Они общими силами стали раскачивать из стороны в сторону верхушки деревьев до тех пор, пока деревья от собственной тяжести не грохнулись о землю.
В это время Ганс услышал голос Катерины. Зная, что без особой надобности она не станет отвлекать его от дела, он спросил ее:
— В чем дело, Катерина?
— Ганс, помощь близко! Я видела только что трех верховых. Они быстро мчались по этой горе и въехали в лес.
— Ты уверена, что не ошиблась? От трех человек немного пользы. Взобраться сюда им не удастся, а в лесу они погибнут наверняка.
— Возможно, что их гораздо больше, но они скрылись раньше, чем я увидала их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38