примеру его последовал и Эжен Дюпрэ.
- А теперь, - продолжал шериф, - потрудитесь выслушать мои распоряжения: весь отряд выстраивается в одну линию, и люди, держась в нескольких шагах друг от друга, образуют цепь, которая должна будет охватывать кольцом всю эту часть побережья. Затем, как только я дам сигнал атаки, все должны будут сразу броситься на врагов, стараясь при этом как можно меньше подставлять себя под выстрелы врагов и ни в коем случае не стрелять самим до тех пор, пока станет возможным стрелять без промаха... Они, по-видимому, даже и не подозревают, что мы зашли им с тыла, и поэтому, если мы нападем на них врасплох, то можем рассчитывать на полную победу.
Рейнджеры, выслушав это приказание, разошлись по своим местам и через минуту уже выстроились в одну линию, охватив пространство шагов в триста четыреста в длину.
Вслед за тем шериф Гейс медленно въехал на вершину холма, отделявшего их от краснокожих, и, остановившись здесь, услышал выстрелы рейнджеров с противоположного берега. Краснокожие, по-видимому, не желали уклоняться от битвы, так как вместо того, чтобы отступать, они, наоборот, ползком стали подбираться ближе к берегу и в свою очередь стали стрелять в рейнджеров.
Индейцы до такой степени увлеклись битвой, с каждой минутой разгоравшейся все более и более, что отряд полковника Гейса незаметно мог подойти к ним на близкую дистанцию. Шериф дал сигнал, и его отряд открыл огонь, стреляя почти в упор. Неожиданность атаки смутила индейцев до такой степени, что они, несмотря на свое численное превосходство, бросились врассыпную к лошадям, намереваясь искать спасения в бегстве. Рейнджеры и тут предупредили их: они успели уже завладеть лошадьми и встретили индейцев выстрелами из револьверов и карабинов. Краснокожие, видя, что им отрезан единственный путь к бегству, защищались отчаянно и думали только о том, чтобы как можно дороже продать свою жизнь. Враги сцепились врукопашную...
Эдуард Торнлей и Эжен Дюпрэ, принимая участие в битве, со страхом думали о том, что какая-нибудь шальная пуля может ранить Теннесси Магоффин, и всеми силами старались проложить себе путь к тому месту, где должны были находиться молодая девушка, охранявший ее Тигровый Хвост и Антонио Микелец.
Тигровый Хвост, видя, что битва проиграна, схватил за повод лошадь, на которой сидела связанная по рукам и ногам пленница, и насколько возможно быстро потащил ее за собой, следуя вдоль берега реки; за ним сейчас же последовал и Антонио Микелец. Но Торнлей и Эжен увидели их с вершины холма и, не обращая внимания на свистевшие кругом пули, бросились вдогонку за беглецами. Эжен держал в правой руке револьвер, а Торнлей - свернутое в кольцо лассо.
К западу, то есть к той стороне, куда направил путь Тигровый Хвост, лес отступал от реки, и перед беглецами открывалась покрытая высокой травой безлесная равнина шириною в несколько миль. Затеи лес опять вдруг подвигался к реке, оставляя только узкую дорогу между собой и берегом.
Эжен Дюпрэ невольно вскрикнул, видя, что Тигровый Хвост повернул свою лошадь в ту сторону, заставляя, конечно, следовать за собой и пленницу и не отстававшего от него ни на шаг Микелеца. Торнлей тоже обратил на это внимание и, пришпорив коня, вместе с Эженом пустился вдогонку за убегающими. Как ни быстро скакали беглецы, но у преследователей лошади оказались гораздо лучше, чем у них, и благодаря этому с каждой минутой расстояние между обеими группами все более и более сокращалось... Достигнув конца равнины, Тигровый Хвост вдруг остановил свою лошадь. Примеру его сейчас же последовал ехавший рядом с ним Микелец. Черный Мустангер обернулся к преследователям и, показывая им револьвер, громко крикнул:
- Стой! Ни шагу дальше! Иначе я сейчас же застрелю пленницу!
Эжен осадил свою лошадь, но Торнлей точно не слышал обращенных к ним слов и устремился на Черного Мустангера. Микелец, вместо того чтобы исполнить свою угрозу, повернул дуло револьвера и выстрелил в своего бывшего компаньона. Но он слишком торопился и, стреляя не целясь, дал промах. В тоже мгновение он повернул лошадь и обратился в бегство, предоставив своему другу Тигровому Хвосту одному сразиться с двумя врагами. Краснокожий в противоположность ему сохранил свое обычное хладнокровие: в ту минуту, когда Торнлей, видевший только одного убегавшего от него Микелеца, пролетел на своем сером мустанге мимо индейца, Тигровый Хвост выстрелил в него из ружья, но дал промах, потому что как раз в это мгновение на него налетел Эжен Дюпрэ. Лошадь молодого человека ударила грудью лошадь индейца с такой силой, что та не удержалась на ногах и упала, увлекая вместе с собой и всадника. Не ожидавший такого результата Эжен тоже не сумел удержать своего коня и вместе с ним тоже полетел на землю... Торнлей, обернувшись в последний раз, видел, как Эжен и Тигровый Хвост, сцепившись врукопашную, катались по земле. Но всякое промедление грозило лишить его возможности свести счеты с похитителем Теннесси, который был от него всего в нескольких шагах. Торнлей взмахнул лассо, бросил его, тонкий ремень охватил плечи злодея, сорвал его с лошади и потащил по земле. Торнлей, прежде чем остановить свою лошадь, крикнул Черному Мустангеру:
- Бросьте револьвер, а не то я буду тащить вас до тех пор, пока в вас будет хоть искра жизни.
Микелец разжал руку, в которой у него было оружие. Торнлей остановил своего мустанга и ослабил ремень лассо... Черный Мустангер стал просить у него пощады.
- Послушайте, Эдуард Торнлей, - сказал он, - я не понимаю, за что именно вы ополчились против меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46