Подтверждая свою угрозу, он схватил деревянный стул и занес его над головой своей супруги.
Во всех их многочисленных перепалках никогда еще не доходило до такого - их отношения дошли до критической точки.
Она не была высокой или сильной - только красивой, в то время как задирами были оба. Но она не верила в то, что он способен ее ударить; и в то же время она чувствовала, что если она дрогнет, то тем самым признает себя побежденной. Пускай даже если ее ответ оскорбит его.
Поэтому она ответила с особенной издевкой.
- Говоришь, повторить? Помнишь Майнарда? Я не должна напоминать тебе о нем, ты и так навряд ли его забудешь!
Едва эти слова успели слететь с ее губ, как она горько пожалела об этом: стул опустился на ее красивую головку, и от сильного удара она рухнула на пол как подкошенная!
ГЛАВА XXX
В ТЮИЛЬРИ
Этот день в истории Парижа запомнится как самый позорный, отмеченный горем и гневом.
И не только парижанам, но и всем французам - тем, кто в этот день потерял свободу.
Для парижан этот день стал днем слез; и теперь каждая его годовщина никогда не проходит для французов без того, чтобы не услышать плач в каждом доме, плач, идущий из глубины сердца.
Это было второго декабря 1851 года.
Утром этого дня пять человек встретились во дворце Тюильри. Это была та же самая комната, о которой мы уже писали, где собрались заговорщики несколько месяцев назад.
Настоящая встреча имела ту же самую цель, но, несмотря на то же число собравшихся, как и в прошлый раз, только один из них был участником также и предыдущей встречи. Это был президент страны-хозяина - Президент Франции!
И еще одно достаточно странное совпадение - в титулах собравшихся: там были граф, фельдмаршал, дипломат и герцог, - с той только разницей, что все они представляли только одну нацию - французов.
Это были граф де М., маршал Ст. А., дипломат ля Ж. и герцог С.
Хотя, как было сказано, цель собрания была та же, люди сильно отличались, как по составу, так и по характеру обсуждения. Прежняя пятерка была похожа на банду грабителей, которые занимались приготовлениями к очередному ограблению. К собравшимся теперь больше бы подошло сравнение с подельниками, уже приступившими к своей "работе".
Предыдущие заговорщики вступили в сговор с целью осуществления тщательно разработанного плана - подавления Свободы во всей Европе. Нынешние собрались с аналогичной целью, только речь шла на этот раз о свободе Франции.
В прошлый раз компания только намечалась и должна была быть проведена храбрыми солдатами на поле битвы. На этот раз действия должны были последовать немедленно, и их осуществление было поручено жалким трусам, специально подобранным для этих целей.
Способ осуществления их грязных дел станет понятен, если мы прислушаемся к беседам участников этого сговора.
Не было слышно ни одной шутки или легких и веселых разговоров, как в предыдущем собрании, которое развлекали речи английского виконта. В этот момент было не до шуток; приближалось время насилия и убийств.
Не наблюдалось также в компании спокойствия, подобного предыдущему собранию. Люди входили и выходили; офицеры были в полной униформе и вооружены. Генералы, полковники и капитаны допускались сюда, как если бы они были свободными гражданами, однако они заходили только для того, чтобы отдать рапорт или получить задание, и затем покидали комнату.
Тот, кто отдавал эти приказы, был не Президентом Франции и главнокомандующим ее армией. Это был другой человек из пятерки, и в этот момент он был важнее Президента!
Этого человека звали Граф де М.
Ему, как казалось, не удавалось осуществить этот дьявольский заговор, и Франция могла остаться свободной!
Это был странный, непонятный кризис, и человек, на которого была возложена эта миссия, стоял спиной к огню, в расстегнутом мундире и имел весьма подавленный вид. Несмотря на неоднократный прием крепких напитков и беспрерывное выкуривание сигар, он не мог скрыть дрожь, которая охватила его.
Де М. понимал серьезность момента, поэтому он взял пример с убийцы алжирских арабов, бродячего актера, а ныне фельдмаршала Франции.
- Имейте в виду! - крикнул грешный, но храбрый Граф. - Никаких полумер - никаких, даже малейших послаблений! Мы должны покончить с этим делом, и мы пройдем через это! Кто-нибудь из вас сомневается и трусит?
- Только не я, - ответил Ст. А.
- И не я, - сказал ля Ж., бывший биллиардный шулер Лестер-сквера в Лондоне.
- Я не боюсь, - сказал герцог. - Но вы уверены, что это правильный шаг?
Он был единственным из всей пятерки, в чьем сердце еще оставались некоторые искры человечности. Его связывали с остальными только тесные дружеские отношения, сам же он был скромным и нерешительным человеком.
- Правильный шаг? - отозвался ля Ж. - Что здесь может быть неправильным? Может быть, будет правильным допустить, чтобы это сборище демагогов, эти канальи взяли власть в Париже и во всей Франции? Вот что произойдет, если мы не будем действовать. Сейчас или никогда - говорю я!
- И я!
- И каждый из нас!
- Мы должны сделать даже больше, чем говорим, - сказал де М., и в его орлиных глазах сверкнула молния, что было полной противоположностью герцогу, смотревшему растерянно и нерешительно. - Мы должны поклясться в этом.
- Ну, Луи! - продолжил он, обращаясь непосредственно к Принцу-Президенту. - Мы все здесь в одной лодке. Это вопрос жизни и смерти, и мы должны быть откровенны друг перед другом. Я предлагаю произнести клятву.
- Я не возражаю, - сказал племянник Наполеона, про которого было известно, что он во всем слушается своего великого дядю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128