Не прошло и получаса, как было нарублено достаточное количество кустов, которые вместе с фургонами образовали надежный крааль. Сюда были загнаны лошади и буйволы – первых накрепко привязали к спицам колес, а последним предоставили свободно бродить внутри загородки.
Теперь охотники почувствовали себя в безопасности. У обоих концов крааля они разожгли большие костры, хотя и знали, что огонь не вечно будет держать львов в отдалении.
Но юноши полагались на свои ружья; а так как спать они решили под брезентовой крышей фургонов, наглухо застегнув фартуки переднего и заднего входов, то опасаться им было нечего. Лев должен быть уж очень голоден, чтобы рискнуть пробиться в такой крепкий крааль, а ворваться в фургон, как бы ему ни хотелось есть, он никогда не отважится.
Удостоверившись, что все меры безопасности приняты, охотники расположились у одного из костров и приступили к приготовлению обеда, вернее – обеда-ужина, потому что длинный переход этого дня помешал им пообедать раньше, и теперь обе трапезы соединились в одну.
Оказалось, что, кроме вяленой говядины, готовить им почти нечего. За время долгой стоянки у переправы истощился запас свежего мяса антилопы, которую они убили за несколько дней перед тем. Правда, у них оставалась еще одна свежая туша, но это была туша самца болотной, или тростниковой, антилопы, названной так из-за ее привычки держаться в высоких зарослях тростника по берегам рек. Эту антилопу застрелил Гендрик после того, как, перейдя брод, они пробирались сквозь пояс таких зарослей. Тростниковая антилопа – или болотный козел, как еще ее называют натуралисты, – совсем маленькая. Ростом она меньше трех футов и с виду очень похожа на антилопу-скакуна, только шкурка ее грубее – пепельно-серая на спине, серебристо-белая на брюхе. И рога у нее не лировидные, как у газели, а широко расставленные и растут сначала прямо вверх, а потом угрожающе загибаются кончиками вперед. В длину они около двенадцати дюймов, витые у основания, с выпуклыми валиками посередине, гладкие к концам. Этот вид антилоп, как указывает название, селится в заросших тростником низинах у берегов ручьев и рек, и пищу их составляют травы, растущие в сырых и болотистых местах. Поэтому мясо их хуже, чем у большинства южноафриканских антилоп. Молодым охотникам оно не нравилось; они предпочитали ему даже бильтонг. Все же они его не выбросили и предоставили лакомиться им менее взыскательным Чернышу и Конго.
Конечно, Гендрик и Виллем охотно отправились бы на поиски антилоп или какой-либо другой дичи, но присутствие львов мешало этому. Молодым людям пришлось удовольствоваться куском бильтонга, и вот каждый, вооружившись коротким прутом вместо вертела, принялся жарить свою долю на углях.
Все это время лев и львица не покидали выбранной ими позиции посреди равнины; они, казалось, ни разу не шевельнулись. Они терпеливо ждали приближения ночи.
Толстый Виллем и Гендрик находили, что на львов надо напасть самим, но осторожный Ганс отсоветовал, напомнив им наказ, данный при отъезде их отцами. Наказ этот гласил: никогда не нападать на льва без крайней необходимости, а, наоборот, если только обстоятельства позволяют, непременно обходить «старого вояку» как можно дальше. Всем хорошо известно, что лев редко кидается на человека, если тот не нападает на него первый. Совет, данный Гансом молодым охотникам, был основательный и резонный, и им снова пришлось уступить.
До захода солнца оставалось часа два. Львы неподвижно сидели на траве, и охотники пристально за ними следили.
Вдруг их внимание привлек новый предмет. Далеко на равнине показалась пара удивительных животных, одинаковых по виду, только чуть отличавшихся размером и окраской. Они медленно приближались к лагерю. Оба были ростом с обыкновенного осла, а бурым или серовато-желтым оттенком шерсти сильно напоминали одного из его диких родичей. Очертания их тел были красивее, чем у осла, хотя они вовсе не казались грациозными или стройными. Напротив, фигуры их были плотны, округлы и внушительны. Готовы же и морды были разрисованы самым странным образом. По белому фону шли четыре темные полосы, расположенные так, что получалось впечатление, будто на них надето сделанное из черной кожи наголовье уздечки.
Первая из этих полос спускалась вдоль лба, другая – от глаз к углам рта, третья охватывала нос, а четвертая, как настоящий подбородник, сбегала от основания ушей под горло, чем окончательно довершилось сходство с недоуздком.
Еще обращали на себя внимание откинутая назад грива, темная спина и длинный черный пушистый хвост. Главным признаком, по которому их сразу можно было отличить от всех других животных, были великолепные рога. Рога эти, фута в три длиной, прямые и тонкие, были загнуты назад и лежали почти параллельно спине. Их кончики были остры, как стальные стрелы. У обоих рога были глубокого черного цвета и блестели, как полированное черное дерево. По размеру они несколько разнились друг от друга, но что удивительно – у меньшего животного рога казались длиннее, чем у более крупного. Рога у самки были длиннее, но слабее развиты, чем у самца. Молодые охотники без труда определили породу этих животных. С первого взгляда они узнали прекрасного орикса, или сернобыка, – одного из прелестнейших животных Африки и красивейших существ на свете.
Глава 5. ЛЕВ ПОДСТЕРЕГАЕТ СЕРНОБЫКА
Когда молодые охотники увидели оленей – так капские колонисты называют орикса, – первой мыслью их было убить или захватить живьем хотя бы одного из них. Шедшие по равнине животные представляли собой прекрасное зрелище, но наши охотники предпочитали видеть их на вертеле – уж очень вкусно (а они хорошо это знали!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70