- Увидеться с капитаном? - повторил мой собеседник.- Какое у тебя дело к капитану, мальчуган? Я - помощник. Может быть, этого достаточно?
Секунду я колебался, но затем подумал, что раз передо мной стоит помощник капитана, то лучше сразу же объявить ему о моих намерениях. И я ответил:
- Я хочу быть матросом!
Полагаю, что громче им никогда не приходилось хохотать. Поднялся настоящий рев, к которому и помощник присоединился от всего сердца.
Среди оглушительного хохота я услышал несколько весьма унизительных для меня замечаний.
- Гляди, гляди, Билл,- кричал один из них, обращаясь к кому-то в стороне,гляди, паренек хочет быть матросом! Лопни мои глаза! Ах ты, сморчок в два вершка от горшка, да у тебя силенок не хватит закрепить снасть! Матро-о-ос! Лопни мои глаза!
- А мать твоя знает, куда тебя занесло? - осведомился другой.
- Клянусь, что нет,- ответил за меня третий,- и отец тоже не знает. Ручаюсь, парень сбежал из дому... Ведь ты смылся потихоньку, а, малыш?
- Послушай, мальчуган,-сказал помощник,-вот тебе совет: вернись к своей мамаше, передай почтенной старушке привет от меня и скажи ей, чтобы она привязала тебя к ножке стула тесемкой от нижней юбки и держала так годиков пять - шесть, пока ты не вырастешь.
Этот совет породил новый взрыв хохота.
Я чувствовал себя униженным всеми этими грубыми шутками и не знал, что ответить. В полной растерянности я выдавил из себя, заикаясь:
- У меня... нет матери...
Суровые лица моряков смягчились. Раздались даже сочувственные замечания, но помощник продолжал все так же насмешливо:
- Ну, тогда отправляйся к отцу и скажи ему, чтобы он задал тебе хорошую трепку.
- У меня нет отца!
- Бедняга, он, значит, сирота! - жалостливо сказал один из матросов.
- Нет отца...- продолжал помощник, который казался мне бесчувственным зверем.- Тогда отправляйся к бабушке, дяде, тетке или куда хочешь, но чтобы тебя здесь не было, а не то я подвешу тебя к мачте и угощу ремнем. Марш! Понял?
По-видимому, этот зверь не шутил. Смертельно напуганный угрозой, я отступил, повинуясь приказанию.
Я дошел до трапа и собирался уже сойти по сходням, как вдруг увидел человека, который шел навстречу мне с берега. На нем были черный сюртук и касторовая18 шляпа. Он был похож на купца или другого горожанина, но что-то во взгляде его подсказало мне, что это моряк. У него было обветренное лицо и в глазах выражение, характерное для людей, проводящих жизнь на море. И брюки из синей морской ткани придавали ему совсем не сухопутный вид. Мне пришло в голову, что это и есть капитан.
Я недолго оставался в сомнении. Пройдя трап, незнакомец вошел на палубу, как хозяин. Я услышал, как он на ходу бросал приказания тоном, не допускающим возражений.
Он не остановился на палубе, а решительно направился к шканцам19.
Мне показалось, что я могу еще добиться своего, если обращусь непосредственно к капитану. Без колебаний я повернулся и последовал за ним.
Мне удалось проскочить мимо помощника и матросов, которые пытались перехватить меня на бегу, и я настиг капитана у самых дверей его каюты.
Я ухватил его за полу.
Он удивленно обернулся и спросил, что мне нужно.
В нескольких словах я изложил свою просьбу. Единственным ответом мне был смех. Потом, обернувшись, он крикнул одному из матросов:
- Эй, Уотерс! Возьми карапуза на плечи и доставь на берег. Ха-ха-ха!
Не сказав больше ни слова, он спустился по трапу и исчез.
Объятый глубокой горестью, я почувствовал только, как крепкие руки Уотерса подняли меня, пронесли по сходням, потом по набережной и опустили на мостовую.
- Ну-ну, рыбешка! - сказал мне матрос.- Послушай Джека Уотерса - держись до поры до времени подальше от соленой воды, чтобы акулы тебя не съели!
Помолчав и подумав немного, он спросил:
- Ты сиротка, малыш? Ни отца, ни матери?
- Да,- ответил я.
- Жаль! Я тоже был сиротой. Хорошо, что ты так рано потянулся в море, это чего-нибудь да стоит. Будь я капитан, я бы взял тебя. Но я, понимаешь, только рядовой матрос и ни черта не могу тебе помочь. Но я приду сюда опять, а ты к тому времени, пожалуй, будешь маленько покрупнее. Вот возьми эту штуку на память и вспомни обо мне, когда мы опять ошвартуемся в гавани, и, кто знает, может быть, я выхлопочу тебе койку... А теперь - до свиданья! Иди домой, будь хорошим парнем и оставайся на суше до тех пор, пока не вырастешь.
Проговорив это, добродушный матрос протянул мне свой нож, повернулся и отправился обратно, а я остался один на набережной.
Пораженный таким неожиданно хорошим отношением, я смотрел ему вслед, пока он не скрылся за фальшбортом20. Машинально положив нож в карман, я некоторое время стоял, не двигаясь с места.

Глава XVII
НЕ ВЫШЕЛ РОСТОМ!

Размышления мои были не из приятных. Никогда еще в жизни я не был так огорошен. Разлетелись в дым все мои мечты о том, как я буду брать рифы на парусах, как увижу чужие страны. Все мои планы окончательно рухнули.
Я чувствовал себя униженным и опозоренным. Мне казалось, что все прохожие знают, что случилось и в каком жалком положении я нахожусь. На палубе, у борта, я видел ухмыляющиеся лица матросов. Некоторые громко смеялись. Я не мог этого вынести и без оглядки побежал прочь. На набережной лежали мешки с товарами, стояли большие бочки и ящики. Они не были собраны вместе, а разбросаны повсюду, и между ними образовались проходы.
Я залез в один из таких проходов, где меня никто не мог увидеть и где я сам не мог видеть никого. Там я почувствовал себя так, как будто избавился от какой-то опасности,- так отрадно убежать от насмешек, даже если их не заслуживаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68