Потом
я опять просунул в щель между обвязками окна и рамой лезвие садового ножа,
а также еще и долото и нажал на них.
Окно открылось с такой легкостью, что показалось мне хорошим
признаком и я поверил, что немного позднее буду иметь возможность
погладить с такой же легкостью бедро герцогини. Никакого треска. Я положил
свои приспособления на землю, потом повернулся и проскользнул в окно
подвала. Я стал осторожно шарить кончиками ног что-нибудь похожее на ящик
или стул.
Это был ящик и он был крепким. Я спустился и подождал пять минут,
чтобы мои глаза привыкли к темноте.
Наконец я стал различать предметы и обнаружил в другом конце подвала
лестницу. Я стал подыматься по ней, осторожно ощупывая каждую ступеньку.
Ни одна не треснула. Наверху лестницы была дверь. Я нагнулся, чтобы
посмотреть в замочную скважину. Сюда доходил свет, который, видимо, шел от
входа в холл дома. Где-то тихо наигрывало радио. Он вероятно пользовался
музыкой, чтобы заглушить, когда надо крики. Радио играло мелодии из "Моя
прекрасная леди". С тысячью предосторожностями я открыл дверь. Она не
скрипнула.
Я оказался на кухне. Здесь было светлее. Лунный свет наполнял
комнату. Я направился к гостиной. Огромный камин занимал середину стены.
Два огромных кресла. Это был прекрасный дом. В течение нескольких секунд я
смотрел на все окружающее и думал, что не прочь бы иметь подобное
помещение. Никто бы не нашел здесь Герцогиню, если бы она бросила свою
Мазерати и путешествовала бы на моем Ольдсе. Ей также надо было захватить
с собой чемодан. Это была единственная возможность ускользнуть от взоров
толпы. Странные мысли мне приходили в голову, но было бы лучше заострить
свое внимание на том, что я собирался сейчас делать. Это должно быть для
меня весьма необходимым.
Слева от камина поднималась лестница. На ее верху была закрыта дверь,
а за ней горел свет, который просачивался через замочную скважину и через
щели порога. Парень по радио пел, что готов танцевать со мной всю ночь.
Я стал подыматься с невероятной медленностью и с самой большой
осторожностью. Я дошел до половины лестницы и вытянул свой 38. Я был очень
доволен, что мне пришла в голову мысль снять ботинки. Я поднялся на
последние ступеньки и услышал свист от разрезаемого воздуха.
Мой мозг зафиксировал несколько вещей: первое, что Хенли был умен,
гораздо умней и хитрее меня. Второе: предмет, который рассекал воздух,
держал он. Третье: это была рукоятка пистолета или деревянная палка. Я
надеялся, что эта палка из дерева и хорошо бы из сапана. Сапан мягче
остальных пород дерева. Наконец, деталь уже не имел никакого значения,
потому что удар обрушился на мой череп, и это произошло так быстро, что я
не успел даже повернуться, чтобы выстрелить. Я был совершенно прав в своих
предположениях.

27
- Очень любезно с вашей стороны отдать мне визит, м-р Санчес,
проговорил Хенли.
Он поставил на стол бутылку с нашатырным спиртом, которую он совал
мне под нос. Я перестал задыхаться и начал дышать нормально. Кончиками
пальцев он исследовал мой череп, который был обвязан тряпкой, пахнувшей
алкоголем.
- Ссадина больше не кровоточит, из нее уже много вытекло крови и
совершеннно бесполезно накладывать швы. - Он отступил на один шаг и
внимательно посмотрел на меня. - Я ударил как следует, - продолжал он. - В
нужное место.
- Я очень люблю, когда меня ударяют доктора, - сказал я. - Никаких
лишних жестов.
Он издал небольшой смешок. Я попробовал ощупать свою рану, и он
улыбнулся, увидев мое удивление, когда я обнаружил, что связан. Это было в
первый раз в жизни, что меня связали и это мне совсем не понравилось.
Я был посажен в массивное кресло и мои обе руки были связаны позади
его спинки. Около двери у стены стоял туалетный столик: на нем лежал мой
автоматический 38.
Я бросил взгляд вокруг себя. Я находился как раз напротив большой
двуспальной кровати, покрытой каучуковой простыней, а под простыней
находилась дама, которую я разыскивал.
- М-р Санчес. Доктор Лион.
- Салют, - проговорил я.
Она внимательно смотрела в потолок.
- Я предпочитаю называть ее девичьим именем, - продолжал Хенли. Этот
жест с моей стороны имеет определенное значение. Это избавляет ее от
воспоминаний об ее дурацком замужестве.
Лежа на спине, совершенно безучастная к окружающему, она молчала и
лицо ее было лишено какого-либо выражения. Правая кисть ее руки была
крепко привязана к боковой металлической стойке кровати. Остатки левой
кисти руки были перевязаны и лежали на маленьком столике, стоявшем около
кровати, который он превратил в операционный стол. Кисть была привязана
веревкой, которая шла вокруг стола и таким образом держала ее плашмя и
неподвижной. На столике лежали также разные медикаменты, скальпель, шприц
для инъекций и ампулы.
- Она усыплена, - пояснил он очень любезным тоном. - Это избавляет
мои нервы от лишних беспокойств. Никаких криков. Первые два раза она
кричала. Я вынужден был закрыть ей рот и она укусила меня за руку.
Я заметил небольшой шрам на его правой руке. Кожа была еще немного
опухшей.
- Эта ведьма не умеет себя держать, - сказал я.
- А где ваши ботинки?
Он хотел переменить тему разговора. Может быть, мой жалкий мозг
вызовет в нем снисхождение.
- Я привязал их на веревочке, чтобы избежать лишней оплаты за проезд
в автобусе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53