Потом опрокинул в рот стакан коньяку и
зажмурился.
- Я устал и хочу спать, - прошептал он, - приходите
вечером , я расскажу, что было дальше. Мы прости
лись с ним и вышли. Дик заплатил за номер на неделю
вперед и сказал портье, чтобы человека, который остался там,
ничем не беспокоили. Потрясенные его рассказом, мы долго
шли молча. Потом Дик прищелкнул языком и сказал:
- Вот ведь везет человеку!
Я с сожалением посмотрел на него.
- Глупец, это его трагедия.
Глава 4
К семи часам вечера мы с диком вернулись в гостиницу.
Рэм уже встал и старой надломленной бритвой заканчивал
скоблить бороду. Он не снял ее совсем, а только подровнял и
теперь выглядел моложе. Руки его стали чище и под ногтями
уже не чернели полоски грязи. Он радостно встретил нас и,
убрав со стола свои бритвенные принадлежности, поставил
бутылку коньяку.
Официантка принесла ужин, и он посмотрел на нее хоть и
не дружелюбно, но без злобы и даже помог расставить на столе
тарелки. Мы все сели к столу, выпили, и Рэм стал продолжать
свой рассказ.
- Я проснулся только в три часа дня. В первое
мгновение я вспомнил происшедшее ночью как сон, но увидев
белые пятна на ковре, на кресле и на диване, понял, что это
происходило наяву. Я оделся и вышел на палубу. Пароход
подходил к Марселю. Уже были видны портальные краны и
густой лес мачт стоящих в порту кораблей. На пароходе
царила суета сборов. Я вернулся к себе в каюту, быстро
уложил вещи в дорожный чемодан и сел к иллюминатору. На
душе было пусто и легко. Ничто не волновало меня. Я не
ощущал потери Салины и радости возвращения домой. Из
Марселя я вынужден был отправиться поездом, чтобы не
оказаться в неловком положении с очередной дамой, в
присутствии которой я не сомневался. Я взял отдельное купе.
В пять часов вечера поезд Марсель-Кельн отошел от перрона и
помчался на север. Я сидел один в купе и просматривал
свежие газеты, которые купил на вокзале. Но даже
происшествия, из-за которых я только и покупал газеты, меня
не интересовали. Мне было скучно. Я сходил в ресторан,
выпил немного вина и, захватив с собой бутылку рома,
вернулся в купе.
Медленно тянулось время. Стрелка часов едва двигалась.
Час превратился в томительную вечность. Я достал из
чемодана карты и стал их пересматривать. Tуз червей был для
меня не картинкой, а фотокарточкой любимой женщины. Я
попытался представить себе встречу с какой-нибудь другой из
милых красоток, но воображение не создало ничего
интересного. Закончив просмотр карт, я положил их на столик
у окна, и, страдая от безделья, задремал. Проснулся от
тишины. Поезд стоял на какой-то станции. Я выглянул.
Прямо передо мной на перроне светился циферблат часов - без
пяти двеннадцать.
- Надо приготовиться, скоро придет очередная женщина.
Я поставил на стол бутылку и приказал проводнику
достать какой-нибудь закуски. К двеннадцати все было
готово. Я посмотрел на часы, отстукивающие последние
минуты. И как только стрелки сошлись, одна из карт с нежным
звоном шлепнулась на пол и на этом месте из ничего выросла
женщина. Она была высока ростом, с золотистыми волосами,
повязанными шелковым зеленым платком. На ней была желтая
блузка, как кольчугой прикрытая шерстяной накидкой, и
малиновые атласные штаны, плотно облегавшие ее стройные ноги
до колен. Штанины оканчивались рваной бахромой, которая не
служила признаком ветхости ее наряда, он весь отдавал
магазинной новизной. Зеленый глянцеватый пояс с двумя
ремешками-застежками туго перехватывал ее узкую талию. В
левой руке она держала саблю, вставленную в красные ножны с
кисточками. Я с нескрываемым любопытством смотрел на нее,
ожидая, что она будет делать. Будто только что проснувшись
от глубокого сна, она сладостно потянулась, разведя в
стороны руки и, заметив свою саблю, выругалась:
- Вот, дьявол, надоумил его дать мне эту дубинку.
Она бросила саблю на пол и повернулась ко мне.
- Ах вот что! Здесь есть мужчина! А я думала меня
здесь ожидает одиночество. Привет, парнишка! Где это мы?
Уж не в поезде ли? Забавно!
Болтая без умолку, она прошлась по купе, потрогала
руками все, до чего могла достать, заглянула в уборную и,
удовлетворенная осмотром, вернулась к столу.
- Ну, что же, вполне приличная комната. О, я вижу
вино. Вы хотите со мной выпить?
Она бесцеремонно откупорила бутылку и разлила ром в два
бокала.
- Пейте! - не дожидаясь, пока я возьму свою рюмку, она
чокнулась и залпом выпила.
- Ого! Что это? Ах, ром! - она прямо с тарелки
руками хватала устриц и бросала себе в рот. Я был ошеломлен
ее бесцеремонностью и молча сидел на своем месте, не спуская
с нее любопытного взгляда.
Прожевав устриц, она вскочила.
- Послушайте, у вас не найдется иголки с ниткой?
Я отрицательно покачал головой, выпил свой ром и подсел
к ней на диван.
- Зачем вам иголка?
- Как зачем? Что, по-вашему, я буду ходить в таких
рваных штанах?
Она аккуратно подвернула бахрому внутрь.
- Ну ладно, сойдет и так. Давайте выпьем еще.
Я обнял ее за талию и нежно привлек к себе.
- Сними свои штаны совсем.
Она разлила ром и, поставив бутылку на место, с размаху
шлепнула меня левой рукой по щеке. Я отскочил в другой
конец дивана.
- Что я вам, уличная девка? - гневно смерив меня
взглядом, сказала она, - сядьте на свое место.
Сгорая от стыда, я безропотно пересел на свой диван.
Она подала мне рюмку.
- Выпьем за наше знакомство.
- Ничего себе знакомство, - подумал я, потирая щеку.
Поезд стал замедлять ход. В окне замелькали огни
станционных построек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38