Мак Рейнольдс
Случай с инопланетянином


Рассказы Ц



Мак Рейнольдс

Случай с инопланетянином

Оторвавшись от шахматной партии, над которой он размышлял, мой друг поднял голову. Повертев в своих узловатых старческих пальцах слона, он поставил фигуру, как мне показалось, вовсе не на ту клетку, с какой взял.
Он откинулся в кресле; на его оплывшем лице мелькнула усмешка.
– Похоже, нам придется принимать гостей, доктор.
Стояла поздняя осень с ее густыми туманами, и наша квартира на Бейкер-стрит казалась отрезанной от всего мира. Откуда-то издалека доносились гудки клаксонов; вода с крыши капала на подоконник. Внезапно я услышал приглушенное рычание автомобильного двигателя: машина как будто проехала несколько метров, остановилась, затем двинулась дальше.
– Должно быть, разыскивают наш дом, – проговорил мой друг. – К кому еще можно явиться в столь поздний час?
– Мало ли, – отозвался я. Видно, ему не давала покоя память о делах и событиях чуть ли не полувековой давности, когда у нас ни днем, ни ночью не было отбоя от посетителей. Не совершил ли я ошибку, когда, поддавшись на уговоры родственников Холмса, согласился поселиться вместе с ним в нашей старой квартире в доме № 221-б по Бейкер-стрит, чтобы скрасить последние годы жизни пожилого сыщика? По словам его родственников выходило, что мой друг с трудом переносил пребывание на пасеке в Сассексе, куда он, отойдя от дел, удалился в 1914 году в возрасте шестидесяти лет.
Холмс между тем внимательно прислушивался.
– Так-так… вылезает из машины… подходит к двери… освещает фонариком номер дома… не тот, но уже близко… возвращается к машине… запирает ее… идет сюда!
Сказать по правде, мне подумалось, что старикан грезит наяву, однако взгляд его некогда острых, а теперь слегка слезящихся глаз устремлен был на колокольчик ночного звонка. Когда тот зазвенел, мой друг удовлетворенно хохотнул, встал, опираясь на палку, прошаркал к переговорной трубе и попросил нашего посетителя подняться.
Через какое-то мгновение в дверь постучали. Я пошел открывать.
Порог переступил моложавый черноволосый мужчина, чье чисто выбритое лицо наполовину закрывали роговые очки с темными стеклами. Модный, прекрасно сшитый костюм скрадывал некоторую грузность его фигуры. Я заключил по его виду, что он завсегдатай клубов и ресторанов.
Меня поразило восклицание моего друга:
– Рад видеть вас снова, мистер Норвуд! Как чувствует себя ваш отец, сэр Александр?
Посетитель выглядел изумленным:
– Ну и ну, мистер Холмс! Прошло ведь тридцать лет с тех пор, как вы видели меня. В 1903 году мне было всего лишь пять или шесть лет. Я думал, мне придется представляться, быть может, напомнить вам имя моего отца.
Хмыкнув, сыщик указал гостю на кресло.
– Ни к чему, ни к чему. Я отчетливо помню все подробности того дела, когда имел честь помогать вашему замечательному отцу. Это была… дай Бог памяти… ну да, загадка Глостон-Мэнор. Совершенно верно, загадка Глостон-Мэнор. И потом, уверяю вас, молодой человек, вы чрезвычайно похожи на своего отца. Как говорят американцы, вы – вылитый сэр Александр. Ведь американцы говорят именно так, а, доктор?
– Не знаю, – сказал я холодно. Ему давно уже надлежало быть в постели, а не вести светскую беседу.
Холмс осторожно опустился в кресло и потянулся за табаком и трубкой, искоса поглядывая на меня. Обычно в такую поздноту ему возбранялось курить. Довольно фыркнув, как я полагаю, из-за того, что нарушил мой запрет, он сказал:
– Мне кажется, молодой человек, вы пришли сюда по собственному почину, а не по поручению сэра Александра.
Посетитель посмотрел в мою сторону.
Сыщик хихикнул.
– Доктор – мой верный помощник.
Он представил нас друг другу, раскурил трубку, уронил на пол спичку и выпустил изо рта клуб дыма. Следующие его слова больно меня задели.
– Я думаю, на него можно положиться.
Мы обменялись церемонными кивками, и наш клиент начал свой рассказ.
– Сэр, мой отец весьма высокого мнения о вас.
– Значит, наши чувства взаимны. В вашем отце на меня произвели огромное впечатление его честность, приверженность долгу и благородство.
Холмс снова хихикнул; он словно по-детски радовался тому, что может продемонстрировать мне ясность рассудка.
Мне показалось, впрочем, что Питера Норвуда слова моего друга отнюдь не обрадовали. Помявшись, он сказал:
– Тогда вы, верно, огорчитесь, узнав, что он начал сдавать.
Отставной детектив нахмурился.
– Вот как? Вы меня расстроили. Однако, если я не ошибаюсь, сэру Александру идет восьмой десяток?
Старый лицемер произнес это с таким видом, будто не он, а кто-то другой был старше сэра Александра на добрые десять лет.
Норвуд кивнул.
– Да, ему семьдесят восемь.
Он снова замялся.
– Вы спрашивали, пришел ли я по поручению отца или по собственной воле. Вообще-то он посылал меня к вам, однако я сам был бы не прочь оказаться в числе ваших клиентов.
– Да? – пробормотал мой друг. Он сцепил сноп скрюченные пальцы, а водянистые глаза его, должен признать, зажглись былым светом. Он весь напрягся, точно гончая, которая услышала в отдалении шум приближающейся охоты. И старость не была ему помехой.
Питер Норвуд выпятил полные губы.
– Буду с вами откровенен, сэр. Жить моему отцу осталось недолго, а в последнее время он начал непозволительным образом расходовать свое состояние.
– Вы его наследник? – спросил я.
Норвуд кивнул.
– Да, единственный наследник. Так что если мой отец пустит на ветер свои деньги, я останусь ни с чем.
Сыщик пожевал губами.
– Пустит на ветер? По правде сказать, молодой человек, я не считал его способным на подобное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10