таким образом, у дичи
было больше возможностей для того, чтобы скрыться от преследования.
Автоматическое ружье, мгновенно выбивающее половину стаи куропаток или
уничтожающее утренний квартет куликов, дает неопытному стрелку право по
меньшей мере на два неудачных выстрела, а поэтому использование подобного
оружия - дело весьма неблагородное.
- Ба! - сказал он, тщательно проверяя эжектор, - Я бросаю на чашу весов
зыбучие пески - они должны весить достаточно, почти столько же, сколько
весит моя жизнь!
Тампест пристроился рядом с ним, потому что он никогда не соглашался
покорно следовать за хозяином, уткнувшись носом в его пятки. Он
путешествовал на равных с человеком, находя, повидимому, удовольствие в
обращенных к нему словах.
Вейбридж оставил Сиве слева и двинулся в сторону моря. Пойнтер поднял
кверху морду с нервно подрагивающим носом, обратив ее к близким болотам,
откуда сорвались и унеслись вдаль чирки. Потом он сделал стойку перед
странно высокой на своих ногах-ходулях водяной курочкой, которая тут же
помчалась прочь с громким паническим криком, оставляя за собой двойной
расплывающийся след на муаровой поверхности воды.
- Мы начнем от скалы, - промолвил Вейбридж. Тампест, несомненно, понял
его, потому что тут же бросился в направлении находившейся к западу от них
янтарной гряды. Наверное, при этом он думал о беспорядочных стаях
белохвосток и о черных утках, этом зловещем отродье, проклятье приморских
болот.
Достигнув скалы, Вейбридж остановился и прошелся взглядом по длинной
каменной гряде пепельного цвета.
Он знал, что в миле от места, где они находились, скалистая гряда резко
обрывалась, оставляя проход для короткой реки, рождавшейся в Фенне. Ему
нужно было подняться вверх по ее течению, чтобы оказаться в недоступном
районе.
Утро было серым, но ясным. Горизонт, омытый вчерашним дождем, поднимался
к небу дымными языками испарений и раздувшимися сосками отмелей.
Над вершиной скалы гонялись друг за другом небольшие тупики, эти морские
попугаи, пищавшие от удовольствия; фламандские чайки яростно прогоняли со
своих пьедесталов больших черных навозных жуков.
При виде этой привычной картины Вейбридж улыбнулся. Странное
меланхолическое чувство овладело им. Не совсем понимая, зачем он это
делает, он машинально заключил перемирие со всеми своими бывшими
противниками.
В десяти шагах от него взлетел красный крохаль, громко зафырчал крыльями.
Вейбридж не шевельнулся, и Тампест заскулил, перестав понимать своего
хозяина.
Где-то в глубине сознания охотника рождалось смутное ощущение братства по
страху со всеми созданиями, которым несет смерть рука человека. Через
совсем короткий промежуток времени он сам может стать добычей,
заблудившейся на охотничьей тропе и преследуемой самой зловещей тенью,
какую только можно вообразить,
За поворотом скалы появился Фенн, огромное зеркально отсвечивающее
пространство, усеянное пятнами в виде ромбов. Почти в самом его центре к
низким тучам поднимался конус холма.
- Я знаю примерно милю пути по твердой земле, Тамп, - сказал Вейбридж, -
а потом... да хранит нас Господь!
Пойнтер обогнал Вейбриджа; он не искал добычу, а внимательно принюхивался
к волнам бриза, доносившим до него запахи падали и гниющей растительности.
Вейбридж увидел перед собой ставший гораздо более близким огромный
рисунок поля для игры в классики с почти одинаковыми четырехугольниками.
Неожиданно он заметил стайку кроншнепов.
Это замечательные представители многочисленного племени куликов с задорно
задранными кверху клювами, похожими на нос парижского мальчишки-посыльного.
Они невероятно подозрительны и дьявольски осторожны, а поэтому оставляют
твердые пляжи и речные косы заносчивым розовым крохалям и шаловливым
зуйкам; сами они предпочитают держаться зыбучих песков, считая, что в
подобных местах будут находиться в безопасности, недоступные для свинцового
дождя.
Птицы увидели человека и хором закричали, пораженные его отвагой.
Сначала они суетились на самой границе твердой земли, затем перебрались
небольшими шажками, постепенно и осторожно, на коварный ковер тины и
полузатонувших водорослей. Вейбридж, обогнув их убежище, продолжил свое
вторжение в
Фенн, осторожно проверяя папкой почву перед собой.
С первого взгляда все вокруг не внушало опасений: языки твердой и почти
сухой земли узкими полосками вдавались в болото; они легко выдерживали его
вес; даже его следы не заполнялись водой. Рисунок поля для игры в классики
исчез из поля зрения охотника, сохранившись только в его памяти. На
какое-то мгновение в его мозгу возникло сравнение: в этой призрачной игре,
партия которой разыгрывалась в Фенне, он был всего лишь ставкой, брошенной
в самый центр разбитого на клетки поля.
Воздух вокруг него был насыщен странной смесью спокойствия и бешенства,
что характерно для периода окончания северной бури, когда то и дело
чередуются полная тишина и внезапное завывание последних порывов ветра.
Вдали темная стайка чибисов, похожая на низкое облако, рассыпалась над
похожим на четки рядом заболоченных стариц.
Временами Вейбриджу казалось, что он слышит приглушенные трубные клики.
Оглянувшись на скалу, он с удивлением заметил, что она находится гораздо
дальше от него, чем можно было подумать, и его сердце сжалось перед
огромным враждебным пространством, где нельзя встретить ни души; только он
находился здесь, словно чуть заметно передвигающийся центр этого
пространства.
1 2 3 4 5