Оно, может, и неплохо. Навряд ли я смог бы понатворить то, о чем мне потом рассказали, если бы осознавал себя и действительность. А так… трехсекционный цеп, дарованный мне талисманом, двигался в моих руках безостановочно. Я обмолачивал им гвардейцев, словно спелые колосья, и они сыпались на пол зерном. Одно только это и помню – я иду, а они падают, я иду – а они падают…
Остановился я, уже подняв цеп для удара и даже не соображая еще толком, что меня остановило. Передо мной плыло что-то неясное, белое. Я прикусил губу до крови, и соленая боль ненадолго прояснила мой взгляд.
Совсем еще молодой парень. Мой ровесник… или даже помоложе. Да, точно моложе. Бледный мало не до синевы. Это лицо у него такое белое. Еще бы не белое: страшно, небось. Это точно, я страшный. Вот парень и готовится дорого продать свою жизнь. Не выйдет. Кинжальчик у него ерундовый, хоть и острый. Рукоятка золоченая, по лезвию сплошь гравировка золотая, само лезвие узенькое, легкое… дребедень, словом. И откуда у такого храброго парнишки такая дрянь? А парнишка, и верно, храбрый. Побледнел весь – а рука не дрожит, и лицо решительное… хорошее лицо… и почему-то смутно знакомое… где же я его видел? А ведь видел… вот только не белое, а отливающее золотом… золотом ?
Левой рукой я полез в карман, добыл оттуда монетку и тупо воззрился на нее. Потом таким же долгим взглядом уставился на побелевшее лицо передо мной. Потом еще раз на монетку. И снова на короля. И еще раз сверил – для порядка, наверное. Понятия не имею.
– А, это вы, ваше величество, – сказал я и зевнул. – Тогда все правильно. Кого надо, того и спасли. А кинжал у вас барахло.
После этой беспримерной речи я развернулся и вышел вон из зала – посмотреть, не осталось ли где недобитых мятежных гвардейцев. Осталось, конечно. На мою долю хватило, и тем из учеников, кто увязался со мной – тоже. Я уже не понимал, где я успел побывать, а где – нет. Вроде дворец снаружи не так чтобы большим кажется, а вот поди же… Комнаты, комнаты, переходы. Я шел, а дворец все не кончался. Меня уже и ноги не держали, а он все не кончался.
В одной из бесчисленных комнат я обнаружил кровать. Большую, я таких раньше и не видел. Вот и хорошо. Присяду на минуточку, дух переведу. Нельзя же так, в самом деле. Какой я боец, если подо мной ноги разъезжаются? А тут кровать. Посижу немного и пойду… вот прямо сейчас… прямо сейчас встану и пойду…
Проснулся я в незнакомой постели под темным парчовым балдахином. Сапоги мои стояли возле кровати. На хрупком, как снежинка, ночном столике возлежал мой тяжеленный боевой цеп. Парень со знакомым мне по монетке лицом сидел в противоположном углу и рассеянно поигрывал своим дурацким кинжальчиком.
– Спите, ваша светлость, – мягко сказал он, увидев, что я открыл глаза.
Кажется, я снова вспомнил, кто это, но сказать ничего не успел, потому что снова заснул.
* * *
Мне уже потом рассказали, как опрометью сдавались уцелевшие гвардейцы, когда эскадра под командованием старшего Шенно – теперь уже адмирала! – вошла в пролив. И как Тхиа нагонял страху на господ мелкопоместных дворян – тоже. И как Дайр Тоари брал за грудки господина Главного Казначея. И как разгромили в очередной раз пиратов, затеявших посредством своего шпиона Фаннаха всю эту свару, чтобы восстановить свое господство на море. И каким первоначально мыслил себе переворот Эттин до того, как Фаннах перекроил весь заговор по-своему. И почему король при виде мятежных гвардейцев не запустил в действие свой талисман вызова – оказывается, он просто не знал, как это сделать. Отца его удар хватил в одночасье. Передать талисман наследнику он успел, а вот объяснить, как при его посредстве призвать на помощь бойцов Королевской школы – не успел.
Словом, мне рассказали все.
Кроме одного.
Я так и не узнал, кто в тот памятный день снимал с меня, спящего, сапоги. Никто так и не признался. А это оставляет только одну возможность…
Часть 3
ВАССАЛ МОЕГО ВАССАЛА
– Я должен уехать.
Странно. Не в обычае Тхиа просить чего-то или требовать. А уж вот так просто взять да ошарашить… м-да. Только тебе начинает казаться, что ты кого-то знаешь, как он тут же вытворит нечто такое, что тебе остается только ахать да мекать.
– В чем дело? – только и смог спросить я. – Куда?
– Меня только что известили, – слегка задыхаясь, словно после быстрого бега, ответил Тхиа. – Мой отец при смерти.
Его слова упали на меня подобно боевому цепу.
Себялюбивая все-таки скотина – человек… даже и в лучших своих проявлениях… даже и в братстве, и в дружбе… во всяком случае, человек, именуемый Дайр Кинтар.
Ведь Тхиа, как-никак, не из сырости народился. Было у него какое-то прошлое до того, как он объявился в нашей школе. Аж целых пятнадцать лет этого самого прошлого. Вот только я о нем почти что ничего и не знал. И Тхиа о нем не расспрашивал. И не потому, чтобы я обидеть его боялся или уязвить. И не из деликатности или дружеского уважения к его секретам. Нет, я ничего не знал – оттого, что не хотел знать. Оттого, что это знание отдаляло его от нас… нет, хуже того – отнимало, уводило в другую какую-то жизнь… другую, чужую… мне и дела не было до того, что из этой другой жизни он и пришел в нашу. Слишком уж я ненавидел когда-то придуманного мною Майона Тхиа, чтобы признать его право на прошлое, породившее мою дикую выдумку. Тхиа, мой названный брат, не принадлежал этому чужому прошлому. Он принадлежал нам, только нам. Одержимый справедливостью мальчишка, избитый мною до полусмерти – и за меня же вступившийся перед взбешенным мастером. Мой помощник во время Посвящения. Ученик Королевской школы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142