Мы слишком хорошо знаем, что встретит нас за стеной, окружающей школу.
Но стены не было.
Вместо стены последнюю Королевскую школу окружал легкий штакетник. Невысокая ограда, самое большее – до пояса. А за оградой…
– Ты был прав, – прошептал Хайет Ирхаде, уже не думая, кто тут старший, кто младший и чей черед высказываться. – Это и в самом деле любопытно.
То, что творилось за низенькой оградой, не походило ни на что, виденное Патриархами прежде. Нет – вообще ни на что.
Старшие ученики без всякого пригляду играли в какую-то затейливую игру. Два ручейка сплетаются, стекаются, разделяются вновь… удар выплеснулся волной, еще волна… растеклись, сомкнулись… Ирхада прав, действительно странно. А вот и еще одна странность: покуда старшие ученики развлекаются, младшие тренируются в поте лица. И не просто так, и не под присмотром кого-нибудь из старших, как во всех школах заведено: вот мастер Дайр среди них, да не один, а кем-то из первых учеников… и оба они на пару все это пацанье первоучебное гоняют… не иначе, мир перевернулся!
– Вы к кому, почтеннейшие? – с вежливым поклоном осведомился крупномясый верзила, скучающий у ограды. По виду тоже вроде из старших, а так – кто его разберет? С каких это пор в воротах дежурят старшие, а не младшие? Нет, уважаемые, мир не просто перевернулся – он сперва помер, а перевернулся уже в гробу! Только так, и никак иначе.
– Нам нужен мастер, – сухо ответил Ахану.
– Сей момент, – откликнулся верзила и – нет, чтобы ходу наддать! – заорал во всю глотку, не сходя с места. – Мастер, тут к вам пришли!
Если Ахану или другой кто (не Ирхада, разумеется!) ожидал, что мастер Дайр сейчас устроит караульщику выволочку за нерадивость, разочарование его поджидало неимоверное.
Мастер Дайр даже не шелохнулся в ответ на оклик. Зато стоявший рядом с ним юнец – наглое создание с таким повелительным разворотом плеч, что хоть умри – обернулся мгновенно.
– Да, Фарни, – крикнул он в ответ.
На лбу юнца, темная от пота почти до черноты, красовалась повязка мастера.
Учителя.
* * *
Наскоро выяснив положение дел, патриархи устроились наблюдать за тренировкой под крытым навесом. Очень удобно: и солнышком головы не напечет, и расположен навес как бы поодаль. А Патриархам лучше взирать издалека. Чтобы учеников не пугать. Учеников! Будто и того не довольно, что у меня с перепугу ноги словно кипятком налились, и голос отказывает напрочь. Нет, я крепился, конечно, и виду старался не подавать. Весь день только и старался, что виду не подавать.
А вечером мне пришлось нарушить мое новообретенное обыкновение ужинать вместе с учениками. Трапезовать мне пришлось с Патриархами, и ужин этот я до смертного своего часа не забуду.
А все оттого, что провели они меня, как мальчишку. Попался мастер Дайр Кинатр на голый крючок без приманки. Хотя – а кто бы на моем месте не попался?
Я ведь про Спящего Патриарха ничегошеньки не знал. И что это он, Ирхада, среди них главный, и не заподозрил даже. Прочие все расспросы учиняют да наставления изрекают – а он молчит. Одет опять же плоше всех: заплата на заплате – вот тебе и платье. И – ну никак не боец. Колченогий, колчерукий, вывороченный какой-то весь. Точь-в-точь побирушка нищий, которому Патриархи прислуживать себе дозволили из милости. Чтобы с голодухи не пропал, немощный.
Нет, знать я ничего не знал и ведать не ведал. Просто меня великодушие это пренебрежительное взбесило до мути в глазах. Ну скажите вы мне – почему это почтенные люди преклонных лет вправе принимать услуги от своего сверстника? Чем один старикан лучше другого? И почему самый старый из сотрапезников должен моститься к краешку стола? Может, еще и объедками его кормить прикажете?
И поэтому, покуда Тхиа – единственный среди нас настоящий знаток всяческого этикета, в том числе и застольного – усердствовал, расставляя еду и питье перед достославными гостями, потихоньку зверел. А уж когда Тхиа убрался восвояси, а старичок ветхий потянулся за кувшином – вино в чаши налить – я опередил его. И своеручно налил самого лучшего вина в самую лучшую чашку и поднес ее Ирхаде с самым глубоким поклоном, на какой только был способен.
Ирхада принял чашу, задумчиво пожевал губами и похлопал своими белесыми от старости ресничками.
– Спасибо, молодой человек, – произнес он надтреснутым, но неожиданно глубоким басом. – Да. Уважил калеку.
Надо отдать Патриархам должное: по части выдержки у них был все в порядке. Ни одно лицо не дрогнуло в улыбке, ни один глаз не смигнул.
– А что, – изрек Ирхада, осушив чашку. – мне нравится. Да.
Это я уже потом понял, что говорил он вовсе не о напитке. А тогда не до него мне было. И не до вина, и не до старичка увечного. Тогда я маялся. Я рассказывал, а меня расспрашивали. Я рассказывал, а меня расспрашивали. С самого первого дня. И на какой помойке мастер Дайр меня подобрал, и как к делу приставил. И за что я на Тхиа взъелся – в подробностях. И как именно я его измордовал – в подробностях. И о чем я думал, тогда и потом – а вот это, юноша, еще подробнее. И как мастер Дайр объявил мне свою волю – точнее, юноша, точнее, подробнее… О таком не то, что рассказывать – вспомнить, и то со стыда сгоришь. Но мне не стыдно было, а жутко. Чужим, незнакомым голосом я рассказывал о чужом, незнакомом человеке, с тошнотворной дотошностью припоминая его поступки и мысли. А уж когда настал черед повествовать о моих выходках на поприще мастера, я и вовсе перестал понимать, кто я и где я. Изредка только вина отхлебывал слабенького, чтобы в глотке не пересохло.
– Странная у вас манера наказания назначать, – посмеивался Ниран, не зная, что повторяет юного наглеца Тхиа почти дословно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142