.. — страдальчески произносит Апостол.
— Вот отправлю тебя в Курило, тогда ты узнаешь, что такое наркотический голод.
— Для меня вся София Курило... Весь мир... — восклицает долговязый с истерической ноткой в голосе.
— Вот как? А кто в этом виноват? Мы или такие вот, как ты? — спрашивает Драганов, не повышая тона. И прежде чем парень успел ответить, майор кивает появившемуся милиционеру: — Уведи его! Следующий!
Следующий оказывается женского пола. Рослая девушка, хотя и пониже Апостола, и такая же расслабленная, однако причина этой расслабленности в чрезмерной полноте, вызванной застойной жизнью, леностью или просто нарушением обмена веществ. Лицо миловидное, белое, я бы сказал, болезненно-белое, чуть нахмуренное, апатичное и совершенно неподвижное. Словом, не имеющее ничего общего с артистической мимикой Апостола. Одета молодая особа в мини-юбку, не слишком подходящую для ее толстых бедер, отчасти прикрытых, впрочем, длинным летним пальто, которое чуть не касается пола — сообразно капризному весеннему дню. Если не считать белой кожи, все у этой дамы черное или почти черное — одежда, густые взлохмаченные волосы, глаза.
— Лиляна Милева...
Не говоря ни «да» ни «нет», она стоит перед столом в полной неподвижности, словно тут осталось только ее тело, а душа витает неведомо где.
— Садись, Лили, — предлагает майор со свойственной ему манерой сменять официальный тон сугубо дружеским.
Лили садится все с тем же апатичным видом, словно загипнотизированная, кладет ногу на ногу, и распахнувшиеся полы пальто обнажают ее импозантные бедра.
— Как живется? — по-свойски спрашивает Драганов.
— Обыкновенно...
Голос у нес низкий, хрипловатый, как у джазовой певички былых времен.
— Я хочу сказать, с морфием или без морфия?
— Вы же знаете, что я с этим покончила.
— Дай-то Бог, — кивает майор. — А позавчера вечером чем ты занималась?
— Позавчера? — Она слегка поднимает черные брови, но лицо ее остается все таким же безжизненным. — Кажется, была в кино.
— Ага, прекрасно... Что же ты смотрела?
— «Багдадского вора», — не колеблясь, уточняет девушка.
— Этот фильм в течение недели ни в одном кинотеатре не показывали, — в свою очередь уточняет Драга-нов. — Скажи это Апостолу, или Бояну, или тому, кто подучил тебя врать мне.
Она молчит, словно все это ее не касается.
— Ну а потом, после кино, в котором ты не была, чем ты занималась?
— Пошла домой.
— Одна?
— С Бояном... если это имеет такое значение.
— Никакого значения это не имеет... Раз с Бояном... Тем более что вы сговорились...
Майор замолкает на время, как бы раздумывая над тем, продолжать ему этот бесполезный разговор или прервать его. Потом спрашивает:
— И все же, в котором часу вы пришли домой?
— К одиннадцати.
— В твою мансарду?
— А куда же еще?
— И больше не выходили? Лили кивает.
— Странно... — тихо роняет Драганов.
Однако его замечание не производит на девушку никакого эффекта.
— Странно... — повторяет майор. — Потому что люди видели, как вы в полночь выходили из «Ягоды».
— И что же в этом странного? — по-прежнему невозмутимо реагирует Лили. — Просто у меня нет часов. -Она поднимает руку и сдвигает рукав. — Вот, поглядите, нет у меня их. Правда. И вообще я не слежу за часами. Хотя если бы я заранее знала, что вы меня вызовете, я бы взглянула на них, чтобы быть точнее в своих ответах.
— А ампулы?
Лили даже не спрашивает, «какие ампулы», а продолжает сидеть с безучастным видом, откинувшись на спинку стула, скрестив ноги, потупя взор, словно ей захотелось маленько вздремнуть.
— Ампулы, те, что Фантомас стащил в аптеке в ту самую ночь! — кричит Драганов, чтобы разбудить ее.
— Впервые слышу.
— Знаешь, Лили...
Она лениво поднимает темные глаза и как бы для того, чтобы избавить его от напрасных усилий, произносит:
— Ничего я не знаю.
Произносит спокойно, но так, что в этой фразе отчетливо слышится другое: «Ничего я вам не скажу».
Драганов нажимает на кнопку под столом и отдает появившемуся милиционеру распоряжение:
— Уведи ее! Следующий!
В этот раз следующий — Боян.
— Я полагал, что нам с тобой больше не придется встречаться, по крайней мере тут, в этой канцелярии, — вставляет Драганов после нескольких незначительных вопросов.
— И я так думал, — тихо отвечает парень. — Мне даже непонятно...
— А! Непонятно...
— Я вам честно говорю, что с этим уже покончил... Если не верите, пошлите меня на анализ...
— Ты лучше скажи, порвал ли ты с теми, что ждут тебя там, на улице?
— Почти... Кроме Лили.
— Да, Лили... Я так и не понял, что она смотрела позавчера в кино...
— Она вообще в кино не была. - А она говорит, что была.
— Не знаете женщин. Стоит испугаться, и сразу начинает врать.
— Что-то я не заметил ее испуга.
— Такая уж .она, виду не показывает.
— А чего ей пугаться?
— Она знает столько же, сколько и я... Но раз вызвали...
— Значит, ты даже не догадываешься, зачем вас вызвали?
— Понятия не имею.
— А когда ты в последний раз видел Фантомаса?
— Давно я его не видел.
— Но ты же был позавчера в «Ягоде»?
— Мы были там вдвоем с Лили.
— А что ты знаешь об ограблении аптеки?
— Какой аптеки?
— И о каком «ограблении»?.. — дополняет Драганов.
— Но я вам честно говорю...
Боян постоянно подчеркивает это свое «честно», и держится он куда естественней, чем Апостол, и все же я не могу отрешиться от мысли, что мой подопечный врет нисколько не хуже Апостола.
— Ладно, ступай, — досадливо машет рукой майор.
Однако парень не торопится уйти и в какой-то нерешительности посматривает на Драганова.
— Мне только хотелось вас попросить...
Он замолкает, и Драганов в свою очередь смотрит на парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51