Здесь, похоже, все курят "синие".
- В Париже, чтоб загребать деньги, ты должен быть либо шефом, либо
чем-то вроде Мери Ламур, - продолжает Тони, у которого от выпитого
развязался язык.
- Она ведь актриса?
- Актриса! Чепуха! Вертела задом в кабаре, пока не пристала к нашему
Димову, а теперь знай выкачивает из него денежки. Актриса, как бы не так!
- Зря ты так говоришь, - тихо замечает Милко.
У него глухой, сипловатый голос. И нечему тут удивляться, если
учесть, что он пользуется им так редко.
- Почему зря? Может, я вру? - огрызается Тони.
- Зря ты так говоришь, - стоит на своем Милко, делая ударение на
слове "ты".
- Видали его! Почему бы это? Что она мне, кузина или тетка?
Милко молчит. Затем подходит к табачному киоску, разменивает деньги и
идет к лотерейному автомату.
- Помешался он на этих машинках, - доверительно объясняет Тони. - А
вообще-то он парень неплохой. Пойдем пройдемся, все равно делать нечего,
а? Протухнуть можно в этом кафе.

К пяти часам, побывав в нескольких заведениях на Больших Бульварах,
мы усаживаемся на террасе "Кардинала". На улице сыро и серо. Ветер волочит
но небу темные, как дым, тучи. Мимо столиков густо валит толпа. Движение у
перекрестка Ришелье-Друа застопорилось, и, как ни старается полицейский,
размахивая, словно ветряная мельница, руками в белых нарукавниках, все
напрасно.
- Обалдеть можно от этой вечной сутолоки и скуки, - говорит Тони,
поправляя пожелтевшими от табака пальцами свои длинные волосы. - Словом
перемолвиться не с кем. Милко разговорчив, как рыба. Женщины только
утомляют меня да к тому же выуживают деньги. Хочешь, могу тебе уступить
какую-нибудь. Есть тут у меня одна блондиночка - вот с такой грудью!
Официантка в Либрсервис у Елисейских полей. Если тебе по вкусу, могу
перебросить...
Тони слегка побледнел от выпитого. Оттого, что он без конца
поправляет волосы своими прокуренными пальцами, голова у него взъерошена.
Он уже выложил все, что было у него на душе, и сейчас лишь повторяет
сказанное.
- Два рома, - приказывает Тони кельнеру.
- Я предпочел бы кофе, - осмеливаюсь возразить я.
- Будет и кофе, - успокаивает Тони. - Успеем. От жажды не помрешь,
раз со мной. Я не жмот, как другие.
Он и в самом деле не жмот - во всех случаях платит щедро, хотя и
жалуется на безденежье. Вообще, как видно, парень он неплохой, если не
считать того, что много пьет и не в меру болтлив. Я уже знаю, что он в
поисках приключений бежал из Болгарии в пятидесятом году, едва окончив
гимназию, "и вот тебе приключения!". Мне доверено также - "только между
нами, строго между нами", - что порой он готов вернуться обратно - до того
тошно ему становится, но побаивается, как бы его не упекли за решетку.
- Погляди на это столпотворение, - говорит Тони, указывая на сутолоку
вокруг. - Каждый норовит что-то урвать для себя и дать подножку другому...
Потом смотрит на меня остекленелым взглядом и продолжает безо всякой
связи:
- Будь я помоложе, попытался бы стать сутенером. Это все же лучше,
чем самому...
- Лучше не быть ни тем ни другим, - осторожно возражаю я.
- Верно, но что поделаешь. Мы не настолько богаты, чтоб заботиться о
честности. Потому и пишем, что велят, и делаем, что от нас требуют, -
авось перепадет какой франк... Порой хочется стукнуть кулаком и уйти, да
не нравится мне таскать на горбу ящики с грузом. Я уже отведал. Хватит с
меня.
Кельнер приносит ром и прерывает эпизод из биографии Тони, с которой
я уже основательно знаком. Я сильно под градусом, поэтому отпиваю из рюмки
понемногу, лишь ради приличия и смотрю на часы на руке Тони.
- Мне пора...
- Куда, к Младенову? Оставь ты этого скрягу!
- Надо сходить. Я обещал.
- Тогда попытайся по крайней мере вытрясти у него из кармана. "Я спас
тебе жизнь, скажи, как не совестно скряжничать!"
- Скажу, - бормочу я, вставая из-за стола.
- Ну, а если расщедрится, дай мне знать. Я научу тебя, как лучше их
пропить.
Попрощавшись с Тони, я иду по бульвару Осман. Проходя мимо почтового
отделения, вспоминаю о том, что надо опустить в ящик открытки с видом
Эйфелевой башни. Затем продолжаю свой путь, следуя указаниям Тони насчет
того, как его сократить.
Либо сам он неплохой парень, либо неплохо справляется с возложенной
на него задачей. Даже очень неплохо для такого пьяницы, как он. И виду не
показал, что его ко мне приставили, ни одного сомнительного вопроса не
задал. Небольшой сеанс, рассчитанный на то, чтоб войти в доверие, и
только. К неудовольствию Тони, подобные сеансы могут иметь успех лишь у
очень доверчивых.
Рю де Прованс, где проживает Младенов, оказалась совсем близко.
Названный мне номер значится на старом, почерневшем от копоти
четырехэтажном доме, похожем, впрочем, на все окружающие. Лестница
содержится в чистоте, но ступени узкие и крутые, и я основательно
запыхался, пока достиг четвертого этажа. Открывая мне, Младенов
гостеприимно улыбается. Мы проходим через темный вестибюль с закрытыми
ставнями, затем он вводит меня в просторный, небрежно прибранный холл,
обставленный "под старину".
Костлявая фигура хозяина завернута в бежевый халат, сравнительно
новый, но уже изукрашенный жирными пятнами. Неаккуратность Младенова во
время еды известна мне еще со времен наших с ним дружеских встреч в
квартальной корчме. Тогда мне казалось, что виной всему спешка и жадность,
с которой он набрасывался на общую закуску, чтоб не отстать от других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79