Он в тысячный раз осмотрел царь-пушку, побродил по Ивановской площади и немного постоял у чугунного парапета, глядя на Замоскворечье, над которым там и сям поднимались коричневые дымы. В эти минуты он размышлял о том, какие требуются и еще потребуются от большевиков титанические усилия, чтобы оседлать варварскую страну, тысячу лет прозябавшую в похмельном бреду и в дреме. И какое это для большевиков счастье всемирно-исторического масштаба, что на переломе эпох во главе партии и державы стоит такой гениальный стратег, как Сталин; правда, гайки он заворачивает будь здоров, но разве этот гений не волен миловать и казнить?.. Ведь про то, что социализм в перспективе несет русскому простонародью почти идеальное общественное устройство, о котором можно только мечтать, знают в Союзе все, но про то, как построить социализм, знает он один и никто, кроме него, не знает. И каким нужно быть тонким провидцем, чтобы сознательно сделать ставку на посредственность, которая, во-первых, надежно обеспечивает опору, а во-вторых, открывает простор для самого отъявленного маневра, на какой только способна гениальная голова. Именно поэтому победа социализма в СССР есть вопрос времени - это факт. Хотя, как говорится, "пока солнышко взойдет, роса очи выест", еще, наверное, год-другой - и такая тут начнется кровавая мясорубка, такие головы полетят, что, пожалуй, пора рвать когти, пора перебираться в какую-нибудь негероическую страну...
От этих мыслей его отвлек один отвратительный ручной зверь: примерно в том месте, где когда-то стоял памятник Александру II, он приметил лису Бухарина, которая самозабвенно гонялась за сизарями; метрах в пятидесяти по направлению к Спасской башне виднелись результаты ее охоты, именно там валялись, как грязные тряпочки, несколько растерзанных голубей в ореоле из окровавленных сизых перьев, которые произвели на него тошнотное впечатление, и он подумал, что эту чертову лису хорошо было бы извести.
Только он воротился в свою рабочую комнатку, как затрезвонил противным голосом телефон: звонил из ОГПУ старинный его товарищ, с которым они были однокашниками по Промышленной академии, и просил подсунуть Хозяину одну многозначительную бумагу.
Бажанов ждал порученца с Лубянки примерно минут пятнадцать, от нечего делать размышляя на тот предмет, каким именно способом он во благовременье покинет Страну Советов; набьется ли на зарубежную командировку или же просто-напросто перейдет границу и осядет в каком-нибудь мелком, непримечательном государстве, где его даже с собаками не найдут. После он подумал о том с нехорошим чувством, что Хозяину могут не понравиться его замечания, сделанные к докладу, и он опять скажет, то ли шутя, то ли с раздражением и угрозой: "Ты, Бажанов, хочешь быть святее папы Римского. В конце концов, кто у нас теоретик партии, товарищ Бажанов или товарищ Сталин?" И у него от этих слов опять позорно ослабнут ноги.
6
Иосиф Виссарионович проснулся около часу дня. Одевшись, он мягкой своей походкой походил по квартире, как если бы что-то искал, потерянное вчера, потом съел в столовой тарелку манной каши с изюмом, поблагодарил подавальщицу, закурил трубку и отправился в кабинет. Там он какое-то время сидел без дела, наблюдая за воробьями, скакавшими по карнизу, а в голове у него, невесть отчего, вертелись слова дурака Керенского: "Душу свою погублю, а Россию спасу", которые он вычитал в воспоминаниях Шульгина. Затем он работал с донесениями от Ягоды, а в пятом часу явился помощник Бажанов, похожий на старорежимного офицера. С этим Бажановым он в тот день занимался дольше обычного, так как дело коснулось некоторых ленинских выкормышей, которых он на дух не выносил. Напоследок Бажанов ему сказал:
- Поступило письмо от некоего Свиридонова, члена ВКП(б) с одиннадцатого года.
- Это не тот ли Свиридонов, - спросил Иосиф Виссарионович, - который был заместителем у Цюрупы?
- Тот самый, - сказал Бажанов.
- Ну и что же он пишет?
- Что проект Дворца Советов составлен халатно и требует доработки.
- А конкретно он что-нибудь предлагает?
- Конкретно он предлагает разместить библиотеку в голове у статуи Владимира Ильича.
- А в штанах у Ильича он ничего не собирается разместить? Несчастный я человек, Бажанов! Какими дураками приходится управлять...
- Совершенно с вами согласен, товарищ Сталин, - сказал Бажанов и от досады принялся ломать пальцы.
7
По той причине, что преподаватель исторического материализма заболел сыпным тифом, на другой день два первых часа были отменены, и Ваня Праздников, Сонька-Гидроплан, Сашка Завизион плюс еще двое парней из группы договорились понаведаться на строительную площадку Дворца Советов. Они доехали на трамвае до Пречистенских ворот и пешком спустились к Москве-реке; дорогой Сашка Завизион рассказывал, что если позвонить Маяковскому по его лубянскому телефону 73-88, то будто бы поэт поднимает трубку и говорит: "На что жалуетесь?" - даром что он умер два года тому назад.
- Не остри, пожалуйста, - сказала ему Соня Понарошкина, - ненавижу, когда острят.
На том месте, где до зимы прошлого года стоял храм во имя Христа Спасителя, зиял котлован, похожий на воронку от бомбы огромной силы, в котором копошились человечки размером с дюймовый гвоздь. Двое парней из группы, приладившись у деревянного ограждения, стали плеваться вниз и действительно с ног до головы заплевали одного немца, выписанного из Мюнхена за недостатком специалистов по изоляционным материалам, а Ваня Праздников стал объяснять товарищам, что к чему.
- Главная сложность - это опора, - говорил он, - потому что на этом месте скоро встанет самое высокое здание в мире, которое будет весить как планета средней величины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26