Иван Грудной продолжал рассказ... Заполучив наконец справку от правления колхоза, он обратился в сельсовет за требованием для районного лесника, в которой ему отказали на том основании, что его жена два раза не вышла на уборку моркови, а старший брат, будучи в нетрезвом виде, побил на сельской площади фонари. Иван и мешок моркови сельсоветскому предлагал, и брался саморучно починить электрическое освещение, - все впустую, тогда он в отчаяньи пригрозил спалить собственную избу и этой угрозой сельсоветского действительно напугал, или тот просто-напросто прикинул в уме, что на новую избу для Ивана лесу пойдет все-таки больше, нежели на полы. В районном лесничестве ему прямо не отказали, но положили требование, что называется, под сукно, и ему пришлось отработать две недели на лесопосадках, чтобы его делу был дан надлежащий ход. Наконец Иван Грудной продал свой мотоцикл, внес деньги в колхозную кассу, загодя поставил распиловщикам магарыч и в один прекрасный весенний день явился к директору леспромхоза. Вероятно, фаза луны в тот день выдалась особо благоприятной, так как чудак директор моментально поставил визу. Иван, ликуя, отправился на склад пиломатериалов, а кладовщика-то и нет, точно его не было никогда...
Тут опять рассказчика перебили: на этот раз в чайную заглянул известный убийца Васька Сумароков, который еще в шестидесятые годы зарезал соседа за петуха; было дело, Васькин петух повадился по соседское просо, сосед петуха заживо ощипал, и Васька за это его зарезал.
Войдя в чайную, Сумароков смешно растопырил руки, необыкновенно длинные и какие-то тряпичные, неживые, ударил о пол задником валенка и запел:
В переулке пара показалася,
Не поверил я своим глазам,
Шла она, к другому прижималася, да-да,
И уста тянулися к устам...
при этом по отравленному лицу его бродила пьяная, настороженная улыбка.
Допев куплет, Сумароков подошел к буфетчице и сказал:
- Зинка, с тебя стакан!
- Это с какой же стати? - спросила Зина.
- А у меня сегодня юбилей: десять лет сегодня как я освободился и вернулся под отчий кров.
- Хорошо, а я-то тут при чем?
- Ты тут действительно ни при чем, но, зная мою неуравновешенную натуру, ты, кажется, могла бы и угостить. А то ведь я, неровен час, опять кого-нибудь замочу...
То ли Зинаиду и вправду взяла опаска, как бы Сумароков кого-нибудь не убил, то ли она пожалела облившегося земляка, но стакан водки она ему поднесла.
Иван Грудной продолжал рассказ... Итак, кладовщика на месте не оказалось, вместо него на порожке склада пиломатериалов сидел сторож с ижевской одностволкой и большим пальцем гладил свои усы.
Иван ему сказал:
- Мне бы половую доску по квитанции получить.
Сторож в ответ:
- Без кладовщика ничего нельзя.
- Да мне сам директор леспромхоза дал добро на кубометр половой доски!
- Кто у нас тут главней, кладовщик или директор, - это еще вопрос.
- Ну и когда ваш кладовщик появится на работе?
- А никогда.
- То есть как это - никогда?..
- А так. Он повесился вчера, царство ему небесное, так что, парень, плакали твои доски.
И действительно: своих пиломатериалов Иван Грудной так и не получил.
В чайной вдруг запахло кислыми щами, вероятно, Зинаида варила себе обед. По радио передавали последние известия. Дядька, закусывавший по соседству, сказал своему мальчику:
- Ну говори в темпе, чего тебе привезти.
- Морожена! - воскликнул мальчик и залился недетским смехом, видимо, в его представлении мороженое было чем-то несбыточным и смешным.
Иван сказал:
- А так социализм - это довольно просто. Только вот учению Карла Маркса территориально не повезло.

1 2