Впрочем, по тому судя, что Расческин его узнал, чародейственная перемена незаметна чужому глазу, и, значит, медицина в настоящем случае ни при чем.
Александр Иванович опять направился в ванную и, опершись прямыми руками на раковину, долго рассматривал свое новое отражение в зеркале, резко несимпатичное да еще и с шишечкой на носу. "Но тогда в чем же дело? размышлял он. - Что за глупое волшебство? И что, если оно как-то связано с появлением сумасшедшего, который предрекает Последний день? А вдруг и правда грядет этот самый Последний день и накануне его у всех людей меняются физиономии, то есть вдруг у человека спадет личина и проявится его истинное лицо?.."
Кто-то постучал в дверь. Пыжиков вздрогнул, нервным движением пригладил волосы и пошел открывать; совсем нехорошо у него сделалось на душе, тем более что он издавна боялся неурочных телефонных звонков, непонятных звуков с улицы и гостей.
По ту сторону порога стоял милиционер в чине младшего лейтенанта, хотя это был человек в годах.
- Чего это у вас звонок не работает? - спросил он.
Александр Иванович с испугу махнул рукой.
Милиционер прошел на кухню, сел на табурет, снял фуражку и околышем кверху положил ее рядом с собой на стол. Откуда ни возьмись прилетела муха и села на околыш милицейской фуражки, а Пыжиков подумал: "Ну вот! Только мухи зимой не хватало!" - имея в виду то старинное народное поверье, что мухи зимой предвещают смерть.
- Вы не беспокойтесь, - сказал милиционер, - у органов к вам персонально претензий нет.
Пыжиков сказал:
- Надеюсь...
- Я вот ни свет ни заря обхожу квартиры вашего дома и беспокою честной народ. Можно было бы, конечно, дождаться собрания жильцов, но у нас ведь как: где трое соберутся, там толку нет.
- Что-то я про собрание не слыхал...
- Ну как же! Внизу объявление висит: общее собрание членов жилищного кооператива "Вымпел", явка обязательна, начало в десять часов утра.
- Гм... - промычал Пыжиков и потрогал новоявленную шишечку на носу.
- Ну так вот: хожу, беспокою честной народ. Видите ли, какое дело свидетелей я ищу. Свидетелей правонарушения, которое имело место четвертого января. Кстати, где вы были четвертого января?
- А какой это был день недели?
- Понедельник.
- По понедельникам я служу.
- Стало быть, в понедельник, четвертого января, как вам, наверное, известно, было совершено нападение на гражданку Попову, которая проживает в вашем доме, подъезд первый, квартира шесть.
- В первый раз слышу, - напуганно сказал Пыжиков, так как ему подумалось, что младший лейтенант именно его подозревает в нападении на гражданку Попову, но из профессиональных соображений манерничает и хитрит. Впрочем, он действительно слышал об этом происшествии в первый раз.
- Ну как же! В понедельник, четвертого января неподалеку от вашей детской площадки на гражданку Попову было совершено нападение, как говорится, средь бела дня. Неизвестный преступник сорвал с гражданки Поповой шубу, беличью, пятьдесят второго размера, и покусал потерпевшую в голову и в плечо.
- То есть как это - покусал? - справился Пыжиков в таком глубоком недоумении, как если бы милиционер изъяснялся на никому не известном, экзотическом языке.
- Обыкновенно, как собаки кусают, - ответил милиционер. - Только это еще полбеды. Настоящая беда в том, что после гражданка Попова скончалась во Второй городской больнице в результате отравления сильным ядом. То ли у этого мужика откуда-то взялись ядовитые железы, как у змеи, то ли он до того допился, что уже вырабатывал отравленную слюну.
- А с чего вы взяли, что это был мужик? - справился Пыжиков, внутренне холодея. - А, положим, не женщина, не сбесившаяся овчарка, не какой-нибудь леопард?
- Леопард с бабы шубу снимать не будет. А потом, на теле остались соответственные следы.
Пыжикову было нехорошо. Он припомнил давешний разговор с Витей Расческиным насчет сумасшедшего, который предрекал светопреставление, сидючи в нервном отделении 2-й городской больницы, и при этом напирал на то, что накануне в городе объявится монстр, который будет нападать на людей среди бела дня, - и ему стало сильно нехорошо. Все складывалось одно к одному: чужое лицо с утра, смертельно кусающийся мужик, муха среди зимы, которая все еще ползала по милицейской фуражке, и вот, вот все никак не рассветало, хотя по времени вроде бы уже пора было бы рассвести...
- А который теперь час? - спросил Пыжиков, глядя в черное кухонное окно.
- Хрен его знает, - ответил милиционер. - Я свои часы еще в прошлый вторник отнес в ремонт.
- Все-таки это странно: такое из ряду вон выходящее происшествие, а я про него даже и не слыхал...
- Самое странное не это, самое странное то, что непонятно: зачем этот придурок бабу до смерти покусал?! То есть не ясны мотивы преступления, хоть ты что! Если бы он взял ее шубу или забрал авоську с продуктами, тогда понятно, а так понять ничего нельзя! Вот на прошлой неделе убили пацаны одного пожарного с Химзавода: увидели, что ему в ларьке дали двадцать рублей сдачи, проследили до подъезда и забили насмерть обыкновеннейшим молотком. Это понятно, все-таки двадцать рублей - мотив. Но зачем женщину кусать просто так, из любви к искусству, - это понять нельзя!
Пыжиков нервным голосом произнес:
- Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам...
- Это вы к чему?
- Да, собственно, ни к чему.
- Ну так вот: никто мне слова путного не сказал, хотя я с утра пораньше уже квартир двадцать обошел, беспокоя честной народ. Делать нечего, пойду в квартиру напротив - кто у нас там живет?
- Маня Холодкова.
- Еще, поди, дрыхнет дама без задних ног?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11