Учтите, я все
это время пользовалась ванной на первом этаже!" Факт, история флоренси-
ных радио-посиделок действительно интересна. Факт, я обещал написать це-
лый доклад "Полная История Радио-Посиделок Флоренс Грин". Или даже в ду-
хе семнадцатого века: "Полная и Правдивая История Радио-Посиделок Фло-
ренс Грин". Или даже... Вы заскучали, я чувствую. Позвольте мне. Я толь-
ко хочу сказать, что она все еще способна вытягивать из своей древней
гортани особые душераздирающие звуки, которыми обычно начинается "Капи-
та-а-а-ан Ми-и-идна-а-а-йт"... За столом затишье. Мы все погрязли в жес-
токой паузе. Здоровенное вводное слово (здесь я вставлю описание тросто-
чек. Тросточки Флоренс занимают специальную комнату. Комнату, в которой
их целая коллекция. Тут их сотни: черные и гибкие тросточки Фреда Астера
и шершавые изжеванные альпенштоки, терновник и дубины, окованные желе-
зом, дрыны и чванливые аристократы, бамбук и железное дерево, клен и
ложный вяз, трости из Танжера, Мэна, Цюриха, Панама-Сити, Квебека, Того,
Дакот и Борнео, покоящиеся в своих неглубоких ложах, похожие на ружейные
пирамидки в арсенале. Куда бы Флоренс не наведывалась, она всегда поку-
пала одну или несколько тросточек. Некоторые она сделала сама, обдирая
кору с зеленого невыдержанного дерева. Потом осторожно их высушивала,
потом накладывала слой за слоем специальный лак, потом полировала. Бес-
конечно. Вечерами. После заката и ужина), огромное, как Охотское море,
590,000 квадратных миль. Я вспоминаю себя в немецком ресторане на Лек-
сингтон - выдуваю пузыри в кружке. За соседним столом - шестеро немцев,
молодых, смеются и разговаривают. Здесь и сейчас, за столом у Флоренс
Грин сидит поэт Вперед Христианин, у чьих очков - дужки широкие и сереб-
ряные, а не тускло-черепаховые, как у настоящих поэтов и качков, и чьи
стихи непременно начинаются со слов "Сквозь все мои звенящие мгно-
венья...". Меня беспокоят его реплики. Вдруг они лучше моих? Мы воскрес-
нем силою наших ослепительных реплик. Что он ей говорит? Что он говорит
Джоан? Какой сорт лапши он впихивает ей в уши? Я едва удерживаюсь, чтобы
не подойти и не попросить его показать справку о почетном отчислении из
Школы Известных Писателей. Что может быть величественней и необходимей,
чем "Армия детей"? "Армия юности под стягами истины," - как мы обычно
пелив четвертом классе Школы Скорбящей Богоматери, под неумолимым оком
Сестрицы Схоластики, которая знает, сколько ангелов может танцевать на
острие иголки...
Флоренс, по моим наблюдениям, старательно избегает жизненных неувя-
зок. Она выставляет себя несчастнее, чем на самом деле. Она раз и нав-
сегда решила быть интереснее. Она опасается нам наскучить. Она подтверж-
дает свою индивидуальность. Она вовсе не собирается уходить на покой.
Знает ли Вперед Христианин что-нибудь о крупнейших озерах мира? Избавь-
тесь, в случае необходимости, от прислуги. Я избавляюсь от тебя, одарен-
ность, похоже, пронизавшая меня. Она перенеслась на машине из Темпельхо-
фа в американскую зону, поселилась в отеле, пообедала, посидела в кресле
в вестибюле, разглядывая молодцеватых американских подполковников и их
розовощеких немецких девушек, и пошла прогуляться. Первый немецкий муж-
чина, которого она увидела, оказался полицейским-регулировщиком. Он но-
сил форму. Флоренс добралась до островка ожидания и подергала полицейс-
кого за рукав. Тот мигом согнулся перед милой американской старушкой.
Она подняла свою трость, трость 1927 года из Йеллоустона, и шарахнула
его по голове. Регулировщик упал, как подкошенный, прямо посреди улицы.
Потом Флоренс вместе со своей тростью поспешно поковыляла в торговый
центр и принялась уже там избивать людей, мужчин и женщин, без разбору,
пока ее не усмирили. "Формула Обращения". Можно вам спеть "Формулу Обра-
щения"? Флоренс сделала то, что сделала. Ни больше, ни меньше. Она вер-
нулась на родину под надзором, в военном самолете. "Почему у вас дети
убивают всч подряд?" "Потому что все уже давно убиты. Все абсолютно
мертвы. И вы, и я, и Вперед Христианин." "Вы не слишком-то жизнерадост-
ны." "Это правда." Начало писем к жене младшего графского отпрыска: Ма-
дам.... "Мы установили ванну на первом этаже, когда у нас гостила Ида.
Ида была сестрой мистера Грина и не могла скакать по лестницам." Как
насчет Касабланки? Санта Круз? Фунчала? Малаги? Валетты? Ираклиона? Са-
моса? Хайфы? Котор-Бей? Дубровника? "Я хочу сменить обстановку," - гово-
рит Флоренс. "Чтобы буквально все было по-другому." В творческом сочине-
нии, необходимом, но не достаточном для поступления в Школу Известных
Писателей, Баскервилль разродился "Впечатлениями об Акроне", начинавши-
мися: "Акрон! Акрон был заполнен людьми, шедшими по улицам Акрона, неся
маленькие транзисторные приемники, которые были включены."
У Флоренс есть Клуб. Клуб собирается по вечерам каждый вторник в ее
старом, огромном и плоском, напичканном ванными доме на Бульваре Индиа-
на. Клуб - это группа людей, которые, в данном случае, собираются, чтобы
декламировать и слушать стихи во славу Флоренс Грин. Для допуска нужно
что-нибудь сочинить. Что-нибудь, обычно начинающееся в духе: "Флоренс,
хоть ты и старушка, но такая веселушка..." Поэма Вперед Христианина на-
чиналась "Сквозь все мои звенящие мгновенья..." Флоренс носит поэмы об
себе в кошчлке, они скреплены в здоровенный мерзкий ком. Воистину, Фло-
ренс Грин - невероятно богатая, невероятно эгоцентричная чокнутая стару-
шенция!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24