Мне стало жаль его.
– Кроме того, – добавил Ларри, уже открывая входную дверь, – вы у меня в долгу за то, что я вас не выдал им. – Он указал на комнату, откуда мы вышли. – Вы сказали, что вошли через эту дверь, но я пришел домой последним и отлично помню, что запер ее и задвинул засов, а больше никто ее не открывал. Так что вы вошли другим ходом.
– Ладно, Ларри. Не стану спорить. Но я был бы вам очень признателен, если бы вы хранили это про себя. И, может быть, мы с вами еще увидимся до вашего отъезда из Грэтли.
– Осталось только три вечера, – сказал Ларри. – Но вы можете прийти ко мне в любое время. Уборная, где я гримируюсь – я не называю ее своей, потому что она на троих, – рядом с уборной Фифин, а Фифин выступает каждый вечер в двух представлениях. Понятно?
Я окунулся в ночь, которая сейчас показалась мне особенно холодной, потому что я был без пальто. На улицах было темно, как всегда, и я вернулся в гостиницу никем не замеченный. Меня огорчало, что я не увиделся с Олни, и мучило какое-то предчувствие. Но вечер не был потерян: этой Фифин стоило заняться. И доктором Бауэрнштерн тоже. Почему она наносит такие поздние визиты своим не больным пациентам, почему у ее такой угнетенный и встревоженный вид?
Я снова увидел эти блестящие испуганные глаза. У докторов такого выражения глаз быть не должно. Докуривая последнюю трубку, я подумал, что слишком много женщин затесалось в это дело. Вот уже целых пять, за которыми придется следить! Совершенно необходимо как можно скорее поговорить с Олни.

5

Следующий день начался скверно. Утро было сырое, валил мокрый снег. Заголовки газет чернели дурными новостями, как траурные рамки извещений о смерти. Когда я вышел после завтрака в вестибюль, женщина за конторкой предупредила меня, что срок истек и мой номер нужен для «одного из наших постоянных жильцов». Я ответил ей, что съеду, хотя пока не нашел другого жилья, но что те немногие гостиницы, которые еще у нас существуют, следовало бы предоставлять приезжающим, а не «постоянным жильцам». Она отправила меня к майору Бремберу, и я повторил ему то же самое. Он в лаконичной форме сообщил мне, что это его дело, а не мое. Я с ним не согласился, но ушел, понимая, что человеку, всецело занятому своей ролью знатного землевладельца (это на главной-то улице промышленного города!), для развлечения содержащего гостиницу, бесполезно объяснять, чего требует от нас война. В газетах начинали уже бить тревогу, спрашивая, что же у нас неладно. Так вот, одна из наших бед – это идиотские «благородные традиции» разных майоров Бремберов, которые обманывают самих себя, делая вид, будто сейчас все еще 1904 год, а потом удивляются, когда из этого ничего хорошего не выходит. Они не желают ни возродиться к жизни, ни честно умереть.
Да, в это утро я был в очень мрачном настроении.
Около десяти часов я позвонил на Белтон-Смитовский завод и попросил позвать Олни, сказав, что я его близкий друг и что он мне очень нужен. Это было все-таки лучше, чем пытаться опять проникнуть на завод или вызывать Олни за ворота. Я долго ждал у телефона, потом дежурная сказала, что Олни до сих пор нет и он, видно, опять заболел, как несколько дней назад. Заключив из этого, что я сейчас застану Олни дома, я решил не терять даром драгоценного времени.
Не рискуя идти пешком без шляпы и пальто, я вызвал такси и, когда мы подъехали к дому N_15 на Раглан-стрит, сказал шоферу, чтобы он меня подождал.
Миссис Уилкинсон, к счастью, оказалась дома. Она нерешительно посмотрела на меня и промолвила:
– Поднимитесь наверх, в его комнату.
Я подумал: «Наверное, Олни предупредил ее, что я приду снова», – и, ни о чем больше не спрашивая, пошел наверх.
В комнате Олни, заполнив всю ее собою, сидел массивный рыжеватый человек, выражением лица напоминавший буйвола, жующего жвачку. На столе, на самом видном месте, лежали мои пальто и шляпа.
– О! – воскликнул я, растерявшись от неожиданности. – Где же Олни?
– А на что он вам? – спросил он хмуро.
– Нужен. Вчера вечером мы должны были с ним увидеться, но он не пришел.
– А вы приходили? Сюда, а?
– Приходил. Мы с Олни встретились днем на заводе, и он попросил меня прийти сюда в половине десятого.
Великан кивнул головой.
– Вот это прямой ответ. Пальто и шляпа ваши?
– Мои.
– Я так и знал, что не его. Слишком велики. Так это вы вчера вечером выскочили отсюда в окно?
– Я.
– Глупая выходка? Зачем это вам понадобилось?
– Затем, что мне не нравится ваш сержант и я не хотел объяснять ему, для чего я здесь.
– Мой сержант?
– Да, – сказал я с усмешкой. – Если вы не имеете отношения к местной полиции, значит, моя наблюдательность мне на этот раз изменила.
– Та-ак, – протянул он. Все в нем было как-то тяжеловесно, но он не производил впечатления тупицы. Он мне понравился, хотя я предпочел бы не видеть его здесь. – Нет, ваша наблюдательность, как вы это называете, в полном порядке. Я полицейский инспектор Хэмп. А вы кто такой?
– Меня зовут Хамфри Нейлэнд.
– Американец?
– Канадец. Кстати, меня внизу ждет такси и, если мы останемся здесь, я, пожалуй, отпущу его.
– Нет, мистер Нейлэнд, лучше мы попросим шофера отвезти нас ко мне в управление, – сказал инспектор, медленно поднимаясь. В нем было пудов шесть весу и при этом немного жира. – Можете надеть пальто и шляпу.
Дорогой в такси он не сказал ни одного слова, и я тоже молчал, так как еще не решил, насколько мне следует быть с ним откровенным. Наш отдел всегда предоставляет нам действовать по своему усмотрению, и, как я уже объяснял, обычно нам рано или поздно приходится прибегать к услугам местной полиции. Но, когда только начинаешь работу, лучше, чтобы полиция о тебе ничего не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68