Ты отгородился от меня стеной обиды и непонимания, и я совершенно не представляла, как поправить положение, что еще сделать или сказать. Ты был уязвлен и разозлен, не желал слушать моих оправданий, не отвечал на мою нежность. Я по-прежнему желала только тебя, но я тебя теряла.
Найалл, невидимый, ехал вместе с нами на заднем сиденье.
Мы прибыли в Лондон вечером, в час пик, и потом долго и утомительно тащились через весь город до Хорнси. Ты довез меня до самого дома и остановил машину возле подъезда. Вид у тебя был усталый.
— Не хочешь зайти? — спросила я.
— Да, пожалуй, но только на минутку.
Мы выгрузили мои вещи из багажника. Я внимательно оглядывалась по сторонам, стараясь проследить за Найаллом, но если он и выбрался из машины следом за нами, то сделал это незаметно. Мы вошли в дом, и я быстро захлопнула наружную дверь, просто на всякий случай. Бессмысленная предосторожность: у него давным-давно был собственный ключ. Я захватила почту — небольшую кучку писем и проспектов, ожидавших меня на столике в холле, — затем открыла дверь в комнату. Как только мы оба вошли, я быстро прикрыла дверь и заперла на задвижку. Это был единственный надежный способ не впустить Найалла, если, конечно, он еще не внутри. Ты заметил мою поспешность, но ничего не сказал. Я открыла фрамугу и снова наполовину задернула занавески. Ты присел в ногах моей кровати.
— Сью, — сказал ты, — хорошо бы внести ясность. Мы будем встречаться дальше?
— А ты этого хочешь?
— Да, но только без Найалла, висящего на хвосте.
— С ним покончено. Обещаю.
— Это я уже слышал. Как я могу быть уверен, что он не возьмется опять за старое?
— Он обещал мне, что если я расскажу тебе правду, если ты поймешь, что он теряет вместе со мной, то он отступится.
Ты на мгновение задумался, потом сказал:
— Хорошо. И в чем же его великая жертва?
— Я все время пытаюсь тебе объяснить. И Найалл, и я — мы оба невидимые. Только это и удерживало меня…
— Ради бога, только не надо опять за свое! — Ты встал и отошел от меня. — Я скажу тебе, что я обо всем этом думаю. Единственный невидимый, о котором мне последнее время приходится слышать слишком часто, — это твой чертов бывший дружок, который за тобой везде таскается. Я с ним не знаком, никогда не видел его и смею подозревать, что его попросту не существует! Знаешь ли, я начинаю думать…
— Не надо, Ричард!
— Ты должна сама выкинуть его из своей жизни.
— Да, я понимаю.
— Ладно. Мы оба устали, сейчас я хочу вернуться к себе и немного поспать. Не следовало нам уезжать так надолго. Быть может, утром мы будем чувствовать себя иначе. Пообедаем завтра вместе?
— Если ты хочешь.
— Иначе не предложил бы. Я позвоню тебе утром.
Короткий поцелуй, и мы расстались. Я смотрела на отъезжающую машину с суеверным предчувствием, что никогда больше тебя не увижу. Казалось, мы пришли к естественному финалу, к окончательному разрыву, который я не в силах была предотвратить. Я оказалась беспомощной перед лицом твоих сомнений. Найалл погубил все.
Я вернулась к себе и снова закрыла дверь на задвижку.
— Найалл? — позвала я. — Ты здесь?
Последовало долгое молчание.
— Если ты здесь, давай поговорим. Пожалуйста! Если ты здесь, скажи что-нибудь!
Его отсутствие нервировало меня не меньше, чем невидимое присутствие. Я бегала по комнате, шарила руками по сторонам, резко поворачивала, внезапно выставляла руки вперед, надеясь схватить его. Кажется, он и вправду не успел войти, хотя полной уверенности у меня не было. Я поставила чайник на плиту, дождалась, пока вода закипит, и заварила чай. Поставив чашку на столик возле кресла, я отыскала свечу, которую всегда держала в доме на случай, если отключат электричество, прилепила ее к старому блюдцу и зажгла. Водрузив свечу на столик рядом с чашкой, я села в кресло. Я сидела, не шелохнувшись, держа чашку обеими руками, и наблюдала за пламенем.
Прошло минут пять, воздух в комнате был по-прежнему недвижен. Я чувствовала на ногах тепло от солнечных лучей, косо падавших из окна. Пламя свечи не колебалось. Теперь я была более или менее уверена, что Найалла здесь нет. Я задула и убрала на место свечу, потом открыла чемодан, разобрала и развесила одежду, ту, что нуждалась в стирке, сложила кучей на полу. В доме не было продуктов, но, поскольку мы сделали остановку на ленч, я не была голодна. Я переоделась, натянула джинсы и свежую рубашку, потом вспомнила про почту и, скрестив ноги, уселась на кровать просмотреть письма. Среди кучки конвертов лежала видовая открытка.
20
Открытка была без подписи, но я сразу узнала почерк Найалла. «Жаль, что тебя здесь нет». Внизу стояла буква «X». На лицевой стороне открытки была репродукция старинного черно-белого фото: набережная Сен-Тропеза с пакгаузом на заднем плане. Я попыталась разобрать буквы на штемпеле, но печать оказалась сильно смазанной и совершенно неразборчивой. Однако почтовая марка была французской: на зеленом фоне голова какой-то богини и надпись: «Почта Франции, 1, 60 франка».
Без всякого сомнения, открытку послал Найалл: письма он никогда не подписывал, кроме того, я прекрасно знала его почерк. Даже буква «X» имела напыщенный вид.
Я вскрыла другие послания и бегло просмотрела, едва понимая, о чем речь. Закончив, я выкинула все письма и проспекты в корзину для бумаг. На кровати осталась одна-единственная открытка.
Синяк на бедре, там, куда Найалл пнул меня, по-прежнему болел. Спина до сих пор плохо гнулась после падения на землю. Я весьма живо помнила все детали изнасилования, помнила машину с работающим двигателем, кусок мыла, упавший на меня среди ночи. Прошлым вечером на узких улочках Литл-Хейвена я видела Найалла, как он то проявлялся в реальном мире, то снова проваливался в невидимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101