Он двинулся вдоль западной стороны тюрьмы, шагая медленно и внимательно изучая поднимавшуюся над ним стену. На этой стороне в стене было меньше проемов, чем на других. Луна, находившаяся в последней фазе, была скрыта стеной, поэтому сама стена выглядела особенно темной и угрюмой.
Он добрался до следующего угла, ничего не заметив, и повернул обратно. Его прежнее любопытство поднялось вновь. То, что он искал, находилось где-то посередине стены.
Уэнтик остановился, как только совсем незначительный смутно видимый выступ на совершенно гладкой стене внезапно попал в поле его зрения. Такое в темноте не заметить немудрено. Он прижался к стене и поднял взгляд вверх, чтобы рассмотреть силуэт выступа на фоне звездного неба.
В нем было что-то очень знакомое…
Он полез в карман за фонариком, вытащил его и включил. Отступив на несколько шагов от стены, он направил луч света вверх.
Действительно знакомое, очень отчетливо видимое в луче свете, только очень уж необъяснимого назначения это было… человеческое ухо.
Громадное ухо, прилепленное к стене, такое же бессмысленное, как торчавшая из стола рука.
Уэнтик резко выключил фонарик и отошел еще на пару шагов. Его сердце билось гораздо чаще, чем обычно.
Глава двенадцатая
Есть что-то жуткое в любом природном объекте, который оказывается не в том месте, где ему положено быть. Уэнтик в полной мере ощущал этот ужас, стоя в темноте.
Рука растет из стола, а ухо из стены. Лабиринт построен с математической точностью, но в полуразвалившейся лачуге. Официально уполномоченный недоумок терроризирует меня, взрослый мужчина пытается улететь на вертолете без несущих винтов. Земля существует в будущем, хотя я чувствую и инстинктивно верю, что нахожусь в настоящем. Иррациональное поведение создает собственные образцы реакций.
Что еще уготовано мне в этом месте?
На несколько секунд ухо на стене стало невидимым, затем, когда глаза привыкли к темноте, его громада снова оказалась перед ним, мучительно близкая, но вне пределов досягаемости. Нижний край уха находился на высоте, вдвое больше человеческого роста, а его размер был чуть ли не полтора метра.
Он снова включил фонарик и снова испытал шок, но менее сильный, чем увидев свое открытие впервые.
Уэнтик перевел луч фонарика на стену рядом с ухом. На его уровне было всего несколько окон, точно определить расположение помещений тюрьмы позади уха было нелегко. По его представлению оно должно находиться на втором этаже здания, скорее всего метрах в ста от северо-западного угла.
То же любопытство, что не давало ему покоя в случае с рукой, прочно заняло место первого потрясения и заставляло разобраться в чем дело. Была уму непостижимая нелогичность в кое-каких особенностях этой тюрьмы, хотя само здание в бесплодной равнине, окруженной сотнями квадратных километров непроходимых джунглей, — более чем подходящее место для любого заключенного.
Если конечно, заключил Уэнтик, именно таков был изначальный замысел тех, кто осуществил это строительство.
В последний раз осветив ухо лучом фонарика, Уэнтик направился к южному фасаду здания, где находился главный вход. Он был настроен решительно и шагал быстро.
Войдя в здание, он взлетел по главной лестнице, миновал площадку первого этажа и вошел в короткий коридор. В конце коридора была дверь из толстых металлических прутьев. Он толчком распахнул ее.
Перед ним лежал длинный коридор второго этажа на западной стороне здания.
Ряд дверей камер находился слева от него. Уэнтик знал, что на этажах выше и ниже камеры расположены справа по коридорам. Через ровные интервалы он останавливался и заглядывал в камеры. Большинство этих помещений имели типовой интерьер. Это была не та сторона тюрьмы, в которой обосновались Эстаурд и его люди. Все выглядело нетронутым. Двери камер были металлическими со смотровыми окошками, которые открывались только снаружи. На дверях по два замка, один возле верхней кромки, другой у самого пола, и крепкая щеколда посередине.
Петли с грубо приваренными накладными пластинами находились снаружи дверей, но открывались они вовнутрь.
В каждой камере одна или две койки. В очень немногие поступал дневной свет через крохотные, забранные рифленым стеклом окна с одним или двумя железными прутьями. В планировке камер усматривалось одно явное стремление — обеспечить минимум места и удобств.
Над большинством дверей было замысловатое гнездо вероятнее всего для установки психотерапевтического аппарата, направлявшего в камеру луч света. Этот специальный аппарат должно быть ставился только в тех камерах, где содержались особые заключенные. Уэнтик недоумевал, каким образом Эстаурд смог определить назначение этого прибора.
Однако такие камеры едва ли необходимо оборудовать электроникой для дополнительной пытки. И отвратительного интерьера достаточно, чтобы деморализовать и запугать впечатлительного заключенного. А по результатам своей работы на антарктической станции Уэнтик знал, что это уже половина победы, когда требуется сломать сопротивление коррекции поведения.
Отсчитав примерно сотню метров от начала коридора, Уэнтик остановился. Он сделал несколько шагов назад и открыл дверь в ближайшую камеру. Она ничем не отличалась от всех остальных.
Он медленно пошел по коридору и сообразил, что двери отстают друг от друга дальше, чем необходимо для этих узких камер. Что же находится между ними?
Шестая дверь, за которую он решил заглянуть, открывалась туже, чем предыдущие. Она не была заперта, но крепко держалась на месте, будто была покороблена сама или стояла в кривой раме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66