Умница Симеон, лучший и
единственный врач в городе, для успокоения нервов посоветовал отложить
вопрос на неделю.
Но уже через два дня стало не до заседаний: Симеон заметил работающих
в городе "неголосующих граждан" с черными пятнами на теле и большими
вздутиями на плечах и под мышками. Побелевший от ужаса, он кинулся в
кварталы рабов и практически в каждом доме обнаружил умирающих или уже
мертвых рабов.
Эпидемия обрушилась на город внезапно, как оса падает на спину сытого
и сонного паука. При внимательном осмотре признаки заболевания
обнаруживались почти у всех "неголосующих граждан".
По совету Белой Башни Найл применил древнейшую и единственно
возможную, хотя и довольно жестокую, меру - карантин. По его просьбе
пауки в считанные часы отрезали кварталы рабов своими липкими тенетами.
Только Симеон с двумя помощниками допускались в изолированный от города
вымирающий район.
Драконовские меры дали свой результат: к тому дню, когда болезнь
прокралась-таки в тела полноценных людей, Симеон нашел несколько
выздоровевших рабов и сделал из сыворотки их крови вакцину.
Из сотен тысяч рабов выжило не больше тысячи. Горы полуразложившихся
трупов, вынесенные на берег реки, были сожжены Доггинзом в присутствии
Найла, Смертоносца-Повелителя и Хозяина из выданного жуками жнеца, и
правители единогласно решили не считать этот случай использования оружия
нарушением Договора.
Именно в напряженные дни эпидемии Найл научился чувствовать город,
сливаться с ним сознанием. Он уже предвкушал тот миг, когда гигантский
организм вздохнет спокойно, расслабится на берегах реки, словно липа под
лучами солнца. Увы... Это мгновение никак не наступало. Вот и сейчас он
ощущал напряжение в сложной паутине желаний и судеб, составлявших тонкую
ауру города, его энергетическое тело...
Джарита снова тихонько кашлянула и испуганно шарахнулась назад к
двери.
Найл вздрогнул. Тончайшая ментальная связь мгновенно прервалась,
сознание как бы скомкалось, возвращаясь в черепную коробку, и еще
несколько тугих ударов пульса правитель города не мог прийти в себя,
понять, где он и что он, но наконец тряхнул головой и отвернулся от
окна.
- Пришел Симеон, мой господин, - почтительно склонилась служанка. -
Он просил передать, что дело очень спешное.
- Так я и знал, - ответил Найл, вспоминая ощущение опухоли в ауре
города. - Пригласи его сюда.
За время борьбы с эпидемией Симеон почернел, сгорбился и ссохся, лицо
его покрылось множеством мелких морщинок, кожа рук стала желтой и точно
пергаментной, зато в движениях появилась заметная уверенность и живость,
порою переходящая в торопливость.
- Привет, Найл, - поздоровался он с порога и тут же развернулся,
нервно дергая полы выцветшей туники. - Поехали со мной, ты должен это
видеть.
- Что?
- Поехали. Пока не увидишь, не поймешь серьезности проблемы.
Найл смахнул с подоконника нанесенную ветром пыль и закрыл окно.
- Куда мы хоть едем?
- Позволь взять твою коляску, - словно не услышал вопроса Симеон, -
мои гужевые валятся с ног.
В принципе главный и единственный медик города предпочитал, как и
Найл, ходить пешком. Ездить на людях он считал неприличным. Однако
несколько недель эпидемии, во время которой он спал лишь то время, пока
его перевозили с места на место, коренным образом изменили мировоззрение
Симеона. Теперь он без колебаний накладывал свою трясущуюся руку на все,
что только могло помочь ему в защите города от болезней или сберечь силы
в достижении этой цели. Он обзавелся новым домом рядом с больницей
(выгнав оттуда прежних жильцов), поставил в спальню огромную мягкую
кровать (ранее принадлежавшую Каззаку), обзавелся бассейном с подогревом
и даже читал только при трех светильниках. А на первый же вопрос
вездесущего советника Бродуса категорически отрезал: "Я не собираюсь
портить глаза, экономя жалкие капли горючего масла. В один прекрасный
день мое зрение может спасти чью-то жизнь".
- Коляска правителя во дворе, - сообщила вынырнувшая из темного
коридора Нефтис. - Вы надолго?
Найл пожал плечами, а Симеон просто пробежал мимо. Начальница охраны
бросила на повелителя вопросительный взгляд.
- Не волнуйся, - утешил ее Найл, - сражений не предвидится.
- К обеду вернетесь?
- Насколько я знаю Симеона - вряд ли.
Улица дохнула на него жаром. Он в очередной раз поразился терпению
пауков. Два стражника-смертоносца высились у крыльца на самом солнцепеке
- недвижимы, невозмутимы., непобедимы. Найл осторожно коснулся их
мыслей: удивительная смесь смертельной угрозы и абсолютного покоя,
- Ну давай же, давай, - поторопил из коляске Симеон, экономя секунды.
К удивлению Нейла, гужевые побежали не в сторону больницы, а к реке.
- Мне нужны рабы, переболевшие чумой, - без всякого вступления
заговорил Симеон. - У нас нет холодильников, чтобы хранить вакцину.
Поэтому выздоровевшие рабы всегда должны находиться под рукой. Сыворотка
их крови может понадобиться в любой момент! А советник Бродус требует
отпустить всех на волю. Он говорит, что даже неголосующие граждане имеют
право на свободу. А где я их ловить потом буду, если что?! Забыли уже
про эпидемию?!
- Нет, не забыли, - ответил Найл.
Вот так всегда - "неголосующие граждане" имеют право на свободу, как
и все прочие. Но их нельзя отпускать, они - ходячее лекарство. Как
совместить и то и другое?
- А ты уговори их остаться добровольно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20