Он понимал, что тело его
получает удовольствие, ему хотелось это удовольствие как можно дольше
продлить, но разум все равно был абсолютно спокоен. Найл даже ощутил
любопытство и попытался прощупать сознание Джариты.
Сознание служанки в нынешнем состоянии оказалось иным, нежели обычно.
Оно как бы превратилось в жидкость, послушную любому воздействию -
готовую расплескаться, перетечь, исчезнуть или быть впитанной. Больше
того: через установленный Найлом контакт сознание Джариты потекло в
него. Он начал ощущать в себе ее мягкость, послушание, покой и
покорность судьбе, переходящую в фатализм. Тем временем тело девушки,
словно отрицая присущие сознанию черты, двигалось сильнее и сильнее, ее
отдача намного превосходила силу толчков правителя, и скоро Найл
почувствовал, как в области паха зарождается сладострастное ощущение,
столь сильное, что захлестывает не только тело, но и разум, выкидывая
хваленое спокойствие прочь, разрывая всякие контакты сознания, и из губ
его вырвался громкий крик удовольствия.
Потом наступила слабость.
Найл откинулся на спину, тяжело дыша и не имея в голове ни единой
мысли, а Джарита повернулась на бок и уткнулась носом ему в грудь.
- Господин, к вам... - Нефтис поперхнулась словами, увидев правителя,
отдыхающего в объятиях Джариты. Служанка, победно улыбаясь, встала,
подошла к начальнице охраны, подняла тунику у нее из-под ног и, гордо
задрав голову, выплыла из комнаты.
- Господин, - взяла себя в руки Нефтис, - к вам Симеон. Он ждет вас
на улице.
- Хорошо, я иду.
Начальница охраны четко повернулась вокруг своей оси и вышла,
предоставив правителю одеваться в одиночестве.
Симеон сидел на крылечке под ногами паука и вяло кидал мелкие камушки
в текущий по улице ручеек. Найл обратил внимание, что кто-то из
разыгравшихся детишек ухитрился нацарапать рожицу на паучьем боку.
Сделать это было нетрудно: хитиновый панцирь пауков совершенно
нечувствителен ни к боли, ни к ласке, а в шуме ливня заметить озорника
не смог бы никто. Поражала только наглость неизвестного мальчишки, не
испугавшегося грозного стражника.
- Ты слыхал новость, Найл? - отвлек его внимание главный медик.
- Какую?
- Дефективные дети исчезли.
- Как?!
- Никто не знает. - Симеон поднялся на ноги. - Пойдем погуляем.
Они направились вдоль дороги.
- Ты хочешь сказать, что все дети исчезли? - переспросил Найл.
- Осталось триста сорок семь здоровых детей. Остальные бесследно
исчезли.
- Но как такое могло случиться?
- Ты знаешь, Найл: я никогда не решился бы умертвить их. Понимаю
умом, что большинство никогда не смогли бы жить самостоятельно, что
растить и кормить их всех нам не по силам, но убивать детей... Я не
пошел бы на это никогда.
Найл осторожно проник в сознание собеседника и обнаружил, что тот
испытывает облегчение. За него решили проблему, с которой он сам
справиться не мог. И правитель не стал задавать вопросов.
- Они исчезли. Просто исчезли, и все. Нарушения Договора не было. Ты
понимаешь меня? - Симеон кивнул и снова заговорил:
- Знаешь, Найл, так получается, что правителем города числишься ты, а
порядки возвращаются назад, ко временам пауков. Они руководят и своими
слугами, и рабами, и свободными людьми. Без их понукания, добровольно,
не работает почти никто. Теперь так выходит, что они потихоньку могут
есть людей. Просто потому, что иначе нам не справиться с больными, с
дефектными от рождения и уж тем более с умершими. И наконец, получается,
что и в пустыню на охоту за людьми они неизбежно должны отправиться.
Причем с нашего, заметь, согласия. Так вот, давай покажем им фигу.
Попробуем вывести расу здоровых людей без всяких охот и пленных. С
помощью и с согласия свободных граждан. Хорошо?
Найл оказался не готов к этому вопросу. Несколько минут он шел молча,
взвешивая за и против.
- Хотя чего там решать? На слуг жуков надежды нет, охоты на людей
допустить тоже нельзя. Остается только один путь.
Правитель кивнул.
- Тогда я приду к тебе через пару часов. С Шабром. - Симеон не стал
прощаться, он просто ускорил шаг, направляясь к реке.
Найл развернулся и пошел во дворец. Поднялся к себе, чтобы снять
халат, и надеть дневную тунику. Бесшумно отворилась дверь. В комнату
скользнула Нефтис. С чисто женской решительностью она молча скинула
одежду и повалила правителя на постель.
От неожиданности правитель даже не сообразил, что делать. Пока он
выбирал правильную линию поведения, начальница стражи развязала его
пояс, откинула полы халата, уселась сверху на ноги, скользнула губами от
его живота до подбородка, щекотя распущенными волосами, потом еще и еще.
Когда боль в области паха стала казаться нестерпимой, Нефтис резко
продвинулась вперед, с силой прижимая руки правителя к подушке, медленно
опустилась, и Найл, невольно всхлипнув от возбуждения, ощутил, как его
рвущийся из кожи вон член вошел в ее лоно. Нефтис не отдавалась, она
брала, резкими движениями бедер доводя Найла до предела возможностей, и
через считанные минуты он сдался. Словно сладостный взрыв произошел в
паху, и эта волна удовольствия захлестнула не только правителя. Волна
вошла в Нефтис, и Найл ощутил, как девушка почувствовала в низу живота
горячий импульс, расслабляющий и согревающий одновременно. Она
наклонилась вперед, жарко поцеловала его губы, замерла на несколько
долгих минут, потом поднялась, спрыгнула с постели, быстро оделась и
вышла, так и не произнеся ни единого слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20