Ремесленники поглядывали на вооруженную женщину с опаской, и почтительно кивали. Воспитанница смертоносцев никак не могла привыкнуть к тому, что самцы склоняются перед ней, вместо того, чтобы мгновенно замереть, не дыша и уставившись взглядом прямо перед собой. Однако Посланник Богини не раз предупреждал ее, что среди северян именно поклон является величайшим проявлением уважения — и она сдерживала гнев, с силой сжимая рукоять длинного ножа, выданного ей еще по повелению Смертоносца-Повелителя.
Однако, когда какой-то нахальный ремесленник попытался перебежать перед ней дорогу — воительница без колебаний отвесила ему такой пинок, что поселенец покатился кувырком.
— Ну, ты...
Нефтис всего лишь повернула к нему голову, и северянин осекся, столкнувшись с холодным взглядом. Поклонился. А чего еще можно ожидать — ведь он всего лишь мужчина! Двуногий самец. Охранница, поняв, что сорвать злость на неуклюжем северянине не удастся, отпустила рукоять ножа и двинулась дальше.
Что касается ремесленника, то он, дождавшись, пока женщина скроется за поворотом, презрительно сплюнул:
— Все они тут психи, — и потрусил в противоположном направлении.
Он даже не подозревал, что лишь чудом избежал смерти — затаившийся на крыше смертоносец только и ждал нарушения закона, ссоры и драки, чтобы немедленно покарать виновника, а заодно обеспечить себя обедом. Увы — покой на улицах города сохранился, и восьмилапый снова замер в терпеливом ожидании. Что-что, а ждать пауки умели.
* * *
На площади перед дворцом Посланника Богини шумел базар. Оставшийся здесь со времен короткого правления князя Граничного, когда центром города считался дом наместника — нынешний дворец Привратницы Смерти — рынок разросся, частично выплеснулся на соседние улицы, и довольно близко подступил к крыльцу, прикрытому от жары дощатым навесом.
Правда, перед ведущими к дверям ступенями постоянно стояли в почетном карауле четверо жуков-бомбардиров и столько же пауков-смертоносцев, а потому между торговцами и домом правителя всегда имелось свободное пространство, словно очерченное невидимым шнуром.
Нефтис легко поднялась на крыльцо, замерла на несколько мгновений, давая охранникам время, чтобы проверить свои мысли на враждебность, после чего решительно толкнула дверь и твердым шагом пошла по коридору.
«Я в своих покоях» — она не столько осознала фразу, сколько ощутила место, в которое ей нужно пройти, благодарно кивнула и повернула в Тронный зал, за которым находилась лестница, ведущая на второй этаж.
Женщину, выросшую на острове детей и воспитанную пауками, не удивило возникновение в сознании посторонней мысли. Она с детства привыкла, что восьмилапые господа общаются именно так: посылают в разум направленную мысль, воспринимаемую как желание куда-то пойти, что-то сделать. Иногда просто — недовольство собой, гнев, страх. Некоторые из смертоносцев, такие как Дравиг или Шабр могли настолько тонко обрисовывать свои мысли, что они воспринимались почти как произнесенные вслух слова. Некоторые — только стегали двуногих импульсами страха или парализующей воли.
Впрочем, среди людей тоже очень многие не могли отличить своих мыслей от внушаемых извне, и не понимали сложных посланий. Только самые простые, вроде: «Пошел прочь!» или «Замри на месте!».
Нефтис понимала мысленную речь прекрасно, а потому не могла перепутать распоряжение Посланника Богини с собственным беспричинным желанием посетить его комнаты. Собственная мысль была совсем другой: «А что, если он один?»
Охранница даже не попыталась скрывать свое желание от господина. Чего стыдиться? Они уже довольно давно не оставались вместе, а познав Посланника Богини женщина не собиралась размениваться на иных мужчин. Точнее — всяких недостойных двуногих. Ведь только Посланник Богини смог соединить в себе разум паука и тело двуногого, только ему удалось создать еще многих и многих подобных себе, вырастив в Дельте братьев по плоти. Именно за это его и избрала Великая Богиня, именно поэтому Смертоносец-Повелитель решился в трудные годы отдать ему свою власть. Однажды разделив ложе со своим господином, она уже никогда не осквернялась прикосновениями к другим самцам. И теперь успела соскучиться по ласке.
«Увы...» — возникла в ее сознании и медленно растеклась в стороны горькая капля сожаления. Найл вздохнул и покинул разум своей телохранительницы.
Тело ощутило мягкую постель под спиной, прохладу легкого ветерка, чуть сладковатый запах свежих яблок.
— Ямисса, ты здесь? — он улыбнулся и открыл глаза.
— Разумеется, — улыбнулась княжна. — А ты думал, я убежала к баронам?
Сегодня никаких торжественных приемов или балов не намечалось, а потому женушка была одета в простую голубоватую накидку тонкого шелка, сквозь которую просвечивало стройное тело. Правда, опоясалась она все-таки пояском из нанизанных на паутину сапфиров, в ушах поблескивали алым оправленные в золото рубины, а на пальцах имелось несколько дорогих перстней. Ничего не поделаешь, дочь князя Граничного привыкла даже спать в драгоценных украшениях.
— Ну, и что ты познал на этот раз, мой Смертоносец-Повелитель? — она запустила прохладные руки под тунику, поглаживая его грудь.
— Что через пару минут сюда войдет Нефтис.
— Вот ты о ком думаешь все время! — Ямисса обиженно поджала губы. — То-то запрещаешь себя тревожить, когда в свои грезы уходишь.
— Думаю я, может, и о ней, — усмехнулся, усаживаясь, Найл. — Но женился все-таки на тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14