Изредка – час. И вот «озерная вода» становится чистой и прозрачной, и готовой отразить в себе всю вселенную, как отражает озерная гладь бесконечное небо, и порою невозможно отличить, где кончается истинный мир, а где начинается его внутренний образ.
Пожалуй, сегодня впервые Найл подумал о том, что нет необходимости наблюдать бесконечный караван мыслей, очищая сознание. Кто мешает отрешиться от внутренней суеты, созерцая внешний объект? Например, великолепную принцессу Мерлью.
Они в походе уже полгода, а от нее, как всегда, веет легким ароматом можжевельника, медно-золотистые волосы кокетливо, словно для парадного визита зачесаны набок, обнажая розовое ушко, в котором красуется золотая сережка – несколько украшенных бриллиантами лепестков, к которым подвешена рубиновая граненая капелька. Густые ровные брови, длинные черные ресницы – никогда и ни у кого из женщин в своей жизни Найл не видел таких черных ресниц.
Да и у принцессы, помнится, прежде они были заметно светлее… Голубые глаза. Не просто голубые – это тот яркий и чистый голубой цвет, что наполняет жарким полднем озеро Дира, рядом с которым девушка родилась; а в центре – черные бездонные зрачки, словно мрак подземного города, в котором ей довелось вырасти.
– Что ты так на меня смотришь? – Девушка откинула голову назад, встряхнула послушными волосами – вроде небрежно отброшенные, они опять легли набок – и взглянула на правителя сквозь бокал с вином.
Откуда-то из глубин подсознания, мимо расслабленного разума просочился прямо к губам искренний ответ, и губы шелохнулись, беззвучно произнеся всего лишь одно слово.
Черты принцессы дрогнули, словно растворяясь в прохладном воздухе, но удержались, хотя лицо ее и потемнело, а взгляд стал тяжелым и усталым.
– Великие боги, – произнесла она низким бархатным голосом, – как я любила тебя… Как я любила тебя, Найл… За что это мне? Почему?
Она качнулась вперед и неожиданно впилась ему в губы жадным поцелуем.
Найл так и не успел понять: испугаться ему этой внезапной страсти, обрадоваться ей или просто вежливо ответить на поцелуй – как ноги внезапно скрутило резкой судорогой. Правитель рухнул со стула, вскрикнув от внезапной боли, но все же смог осознать, что это был удар – жестокий и ничем не спровоцированный волевой удар Дравига.
Найл резко откатился в сторону, концентрируя все силы и волю в единый, прочный, монолитный шар, готовя его к броску…
– Прошу простить меня, Посланник, – склонился Дравиг в ритуальном приветствии. Я хотел защитить тебя от опасности.
– Какой? – заорал Найл.– Кто на меня напал? – И только тут он обратил внимание на ошалело оглядывающуюся принцессу.
– Скажи, Найл, – едва ли не заискивающе попросила она. Это ведь сделал ты?..
– Что, Мерлью?
– Ты выдавил меня из моего тела, а потом… Это… – принцесса неуверенно коснулась кончиками пальцев собственных губ.
– Да нет, никогда! – испугался Найл.– Я же тебе обещал!
– Извините, – принцесса вскинула руки к вискам. Кажется, мне нужно выйти.
Девушка поднялась, неуверенной походкой добрела до двери, немного постояла, опершись рукой на плечо Нефтис, а потом вышла наружу.
– Кто-нибудь объяснит, что здесь случилось? – спросил правитель, обращаясь, впрочем, конкретно к Дравигу.
Старый смертоносец ответил ярким воспоминанием минутной давности. Найл опять, только уже с другого места, увидел принцессу, смотрящую сквозь бокал с вином, потом увидел, как она встает, тянется к нему. Но в тот самый миг, когда Мерлью отставила бокал, у нее внезапно пропал запах. Полностью. Исчезло тепло, излучаемое ее телом. Пропал разум – те самые тонкие ментальные вибрации, что распространяет вокруг себя каждый человек. К Найлу протянулось нечто непонятное, холодное и непостижимое, впилось в губы… Тут Дравиг не выдержал и нанес волевой удар, отбрасывая правителя от возможной опасности.
– Великая Богиня! Что же это было?
– Скажи, Найл, – растерянно почесал затылок Симеон. Принцесса Мерлью была сейчас в плаще или без?
Правитель оставил вопрос без ответа. Слишком уж нехорошие подозрения навело на него короткое происшествие, случившееся с принцессой. И совершенно незваной явилась из глубин памяти темная улица города, залитая желтоватым светом Луны, и неуклюже бредущее вдоль домов мертвое тело, несущее под мышкой чужую голову.
Найл встряхнулся, решительно изгоняя из сознания ненужный образ, очищая разум от набившейся скверны, закрыл глаза и откинулся на спинку стула, расслабляясь и успокаиваясь. И созерцая. Все тепло и спокойно. Как песок между пальцев, осыпаются мысли о наполняющих старый дом вещах, о еде, что скоро понадобится его отряду, и принцессе Мерлью, которая наконец-то стала отходить от обиды за его ночь с надсмотрщицей солеварни.
Все преходяще, и эти проблемы разрешатся, уступив место другим, и те тоже разрешатся, и это будет происходить бесконечно, и нечего останавливаться ни на одной из них, а надо просто смотреть, как сыплется песок, и уходят беды и радости, волнения и усталость, а остается прекрасный солнечный мир на склоне горы, где в мертвом, уже утерявшем малейшие следы былых обитателей доме опять засветилась аура жизни. Аура светлая и здоровая, с чуть голубоватым отливом.
Знакомо екнуло в груди, возникло ощущение падения, и мир рывком раздался в стороны – это вошел в контакт единый разум смертоносцев. Первую минуту почти ничего добиться не удалось – радиус «видимости» составлял от силы один дневной переход. За спиной правитель едва ощущал ленивое тепло Провинции, а по бокам и перед лицом – ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16