значит, она, правда, позировала старичку.
Но чаще всего Жанна говорила о Дэдо.
Грузин, наверное, думал Семен. Ему хотелось задушить этого Дэдо, но, похоже, здоровье у приятеля Жанны и без того не было крепким. Он постоянно пил, бранился, скандалил, бросался тяжелыми предметами, ругал клиентов, раздевался догола в публичных местах (Жанна не одобряла Дэдо, но сочувствовала ему), а здоровье было у него совсем не крепкое. Он не знает себя потому, что постоянно пьет, сочувственно объяснила Жанна. У него ужасный кашель. Он аристократ. Он носит куртку и брюки из вельвета ржавого цвета в широкий рубчик. Вместо галстука повязывает широкий бант, а вместо пояса наворачивает длинный шарф.
А рисунки у него странные, вздохнула Жанна.
Длинные головы, глаза как черные головешки, никогда никаких ресниц, длинные носы и еще более длинные шеи. Все равно это лучше, чем рисовать просто окурками или из старых почтовых марок выклеивать пестрые домики и зеленые облака, как это делают приятели Пабло, правда? Однажды я слышала, как Андре говорил, что Дэдо, дескать, не нарисовал ничего достойного, пока не начал употреблять гашиш, но это ерунда. Просто у Дэдо некрепкое здоровье, он постоянно возится с молотком и с твердым камнем, он постоянно вдыхает каменную пыль.
По тому, как глубоко, как нежно Жанна вздохнула, Семен понял, что ей хочется вернуться в далекий Париж вовсе не потому, что это единственный город в мире, не похожий на рвотное (так она всегда говорила), а как раз потому, что там обитает алкаш Дэдо.
Благодаря Жанне Семен забыл обо всем и обо всех.
Баталера Новикова он больше не встречал, ходили смутные (к счастью, не оправдавшиеся) слухи, что энергичного баталера убили во время каких-то матросских волнений. Это было не так, но Юшин все равно не собирался в этом разбираться. Полюбив Жанну, он вдруг понял, что она запросто заменит ему и добротный дом, и хорошую корову. Дошло до того, что Юшин сбежал с парохода «Владимир», уже подготовленного к отходу в Россию.
Появиться в опустевших береговых казармах Семен не решился.
С дубленым полушубком через руку, с матросским баулом в другой руке он появился в гостинице «Нева», где снял недорогой номер и заказал Жанну. Сидя на диванчике, он представлял, как весело удивится Жанна, увидев влюбленного русского моряка.
Ждать пришлось долго.
Сперва Жанна была занята с русским офицером, потом ее перехватил толстый немецкий чиновник, тосковавший в Нагасаки оттого, что никто тут не говорил по-немецки. Потом Жанна немного отдыхала и только в одиннадцать часов вечера постучалась в номер Юшина.
— О-ла-ла! Я слышала, твой корабль ушел.
— Корабль ушел, я остался. Ты сильно удивлена?
— Я сильней удивилась бы, найдя тебя на Монмартре, на улице Коланкур.
— Где это?
— Это в Париже, — ответила проститутка, привычно раздеваясь. — Я тебе говорила, что Париж хороший город? Все остальные города по сравнению с Парижем просто рвотное.
— И Нагасаки?
— Нагасаки прежде всего.
— Ты хочешь вернуться в Париж?
— О-ла-ла! — сказала Жанна. — Мне только надо накопить денег.
— Ты уже много накопила?
— Почти больше половины, — честно ответила практичная француженка. У нее были пронзительные и бесстыдные глаза. Рыжие лохмы красиво падали на голые плечи. Пока Семен спрашивал, она успела раздеться догола. — Говорят, сюда идет американский пароход, говорят, он уже в пути, я сразу заработаю на билет до Марселя.
— Когда приходит пароход?
— Может, через неделю. Это же море. Пароход может задержаться.
— Сколько ты хочешь заработать?
Жанна назвала сумму.
— Я дам тебе эти деньги, — волнуясь сказал Семен. — А еще дам теплый русский полушубок. Ты можешь продать его, а можешь носить, это как захочешь. Но все дни, пока американский пароход будет находиться в Нагасаки, ты будешь спать только со мной, договорились? А потом вместе поплывем во Францию.
— Что ты хочешь делать во Франции? — спросила практичная француженка.
— Зарабатывать на жизнь с тобой.
— В Париже я стою дорого.
— Если мы будем вместе, — сказал Семен, — это не будет стоить ни сантима. Ты просто займешься другим делом. Понимаешь?
— Но я ничего другого не умею, — изумилась француженка. Плечи и широкая чистая спина Семена выглядели очень надежными. Она даже провела по его спине длинным ногтем, оставив на коже отчетливый светлый след. — Я могу красиво отдаться, но ничего Другого не умею.
— А чем ты занималась во Франции?
— Позировала художникам.
— Спала с художниками, — горько заметил Семен.
— Не со всеми, — не согласилась Жанна. — Правда, бывала на вечеринках. Я плясала на столе голая в Русском головном уборе. Его называют кокошник. Кель экзотик! Совсем голая, но в кокошнике на голове.
— Сука, — сказал Семен.
— Что значит сука? — не поняла Жанна.
— Маленький русский зверек женского пола, — пришлось оправдываться Семену.
— Хороший зверек? Очень? — спросила, она ласкаясь.
— Очень, — пришлось согласиться Семену.
— Тогда зови меня так. Звучит красиво. Я твоя маленькая сладкая сука. Я правильно это произнесла?
Такой Семен и запомнил Жанну, потому что на другой день его схватила японская военная полиция.
Каким образом он попал на американский пароход, мы не знаем.
Все свои деньги он оставил Жанне и был рад, узнав, что она действительно не принимала в гостинице американских моряков.
Мечтой Семена стало попасть в Париж.
В течение нескольких лет он упорно стремился в Париж, но все время промахивался. В Нью-Йорке в каком-то грязном матросском борделе он подцепил нехорошую болезнь, от которой отделался только в Бразилии. На Филиппинах в пьяной драке осколком стакана ему присадили по черепу, оставив на всю жизнь звездчатый шрам на правой части лба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9