Разве нет?
- Вы против возведения космопорта?
- Конечно! - вырвалось у Вулича.
- Ну, хорошо, - сказал я. - Вы против. Таких, как вы, много?
- Это не имеет значения.
- С чего вы взяли? Речь идет о будущем развитии Несс, о ее месте в
семье планет, о выходе человечества в дальний Космос.
- К новым загадкам... - Вулич неприятно поморщился. - А за нами
останется шесть ангравов...
- Не вижу в этом ничего страшного. Рано или поздно мы обратимся к ним
всерьез. Но для этого нам нужна и Большая База... Может, Воронке полезно
будет поработать во тьме, под плитами космопорта. Раз мы ничего не можем
объяснить, пусть пока хотя бы не мозолит глаза. По крайней мере, мы
сохраним тех людей, которых могли потерять...
Я всерьез разозлился:
- "Другой Разум!" Разум не станет веками топтаться на одном месте.
Разум подразумевает развитие. Зачем истинному Разуму повторять одни и те
же вопросы?
- А может, он не торопится? - негромко спросил Вулич. - Может, у него
свое представление о том, когда задавать вопрос, когда получать ответ?
Может, у него вообще свое представление о времени? Не отвергающее время,
но трактующее его иначе... Нельзя же, в конце концов, все процессы сводить
только к физико-химии. Может, этот Разум бесплотен, а Воронка лишь некий
косвенный след, некое побочное свидетельство его существования. Может,
данному Разуму абсолютно все равно, когда он получит ответ на свои
вопросы: через сто лет или через три миллиона. А?.. Разве срок отпущенной
человеку жизни - эталон? Может, перед этим Разумом мы действительно
мотыльки, поденки, - Вулич явно вспомнил слова Бетт Юрген. - Начинаем жить
бессмысленно, как личинки, потом взлетаем. Вот и вся жизнь. Всего ничего:
оплодотвориться, оставить потомство... Будь вы на месте бесконечного
бессмертного Разума, как бы вы могли договориться с поденками?
- Разум сумел бы понять, что в некоторых случаях имеет смысл
заниматься не отдельной особью, а всем видом.
- И много вы научились разговаривать с муравейниками? - Вулич
усмехнулся. - Впрочем, в целом вы мыслите правильно. Рано или поздно Разум
должен догадаться о том, что пришло вам в голову. А какой-то, возможно,
уже догадался...
- Что вы имеете в виду?
- Я бы предпочел, чтобы вы догадались сами, - он спокойно взглянул
мне в глаза. - Что, по-вашему, является самой характерной особенностью
жизни?
- Смерть.
- Ну почему? - Вулич был явно раздосадован. - Почему не бессмертие?
Может быть, бессмертие является самой характерной особенностью жизни.
Может быть, жизнь появляется в первые минуты творения вместе со временем,
пространством, материей и уходит вместе с ним... Этот Разум, о котором мы
говорим, он мог впервые встретиться со смертными видами. Понимаете,
Аллофс, _в_п_е_р_в_ы_е_! Он представления не имел прежде о смерти; и его,
конечно, заинтересовало это явление. Вспомните, сколько мушек-дрозофил,
мышей, собак мы мучили, подбираясь к бессмертию и так и не найдя его. А
для этого Разума не существует тайн бессмертия, напротив, он потрясен
открытием смерти. Он ставит эксперименты на нас, он находит нас удобной
формой для этого. Он же не догадывается, что, умирая, мы умираем навсегда.
- Убийство - всегда убийство.
- Но почему убийство? - Вулич даже наклонился ко мне. - Этот разум
исследует, он обеспокоен, он ищет. Как бы мучительно ни умирал человек при
его экспериментах, не следует обвинять чужой Разум в жестокости.
- Всему есть предел.
- Что за черт! - Вулич возмутился. - О каких пределах вы говорите?
Очнитесь! Откройте глаза! Почему дело всегда в сотнях, а не в единицах?
Он напирал на меня, он требовал понимания, что-то уже и впрямь
мелькало в моем мозгу. Некая догадка, некая тень догадки... Эти сотни
жертв, а потом Уиллер... Снова сотни жертв, и Оргелл... В этой странной
цепочке и впрямь наблюдалась некая закономерность. Может, главное
действительно не в тех сотнях, которые погибли, а в тех двоих, что
остались в живых? ПОЧЕМУ ОНИ ОСТАЛИСЬ В ЖИВЫХ?
Я забыл о Вуличе.
Переключив инфор на свой канал, я потребовал:
- Пришли записи с Земли?
- Да.
Экран вспыхнул.
Каменная ограда, бедный и тесный двор, ящики с цветами, вдали
чудовищная горная гряда с посеребренными Солнцем вершинами. Огнистые капли
медленно сползали с длинной сосульки и с тонким звоном, взрываясь
радугами, падали в снег.
Человек в теплой куртке удобно устраивался на скамеечке посреди
двора, улыбаясь. Он смотрел прямо на меня. Он ничем не напоминал желчного
старика с колючим сердитым взглядом, его круглые щечки румянились...
Уиллер?
Я потрясенно покачал головой. Запись, предоставленная мне, была
сделана два месяца назад где-то в Гималаях. Уиллер продолжал жить. Бывший
специалист по приливным течениям занимался теперь горным растениеводством.
- Уиллер... - Вулич тоже узнал старика. - Я догадывался об этом. Вы
сделали мне замечательный подарок, инспектор. Ему сейчас, наверное...
- Да. Под двести лет, не меньше... Живая история планеты Несс.
Неужели и Оргеллу уготовано что-то подобное?
- Уверен, не только ему.
- О ком вы?
Вулич удовлетворенно и неторопливо улыбнулся. Так же удовлетворенно и
неторопливо он сказал:
- Будьте же мужчиной, Аллофс. Я говорю о Бетт.

22
В дверь постучали.
- Войдите.
Это был Лин.
Увидев Вулича, он не убрал улыбку с тонких губ, просто она стала чуть
обязательней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27