Представить себе что-нибудь новое бывает очень трудно. Вот почему в цирковых номерах так редко удается увидеть по-настоящему оригинальный элемент поведения. Я на собственном опыте убедилась, насколько легче использовать стандартное поведение, например варьировать прыжки через барьер, чем разрабатывать что-то принципиально новое.
Но стоит кому-нибудь придумать такую новинку, и почти любой дрессировщик сумеет найти свой способ, как ее перенять. Мне и в голову не пришло бы, что можно мчаться на двух дельфинах, как на водных лыжах, но когда в Сан-Диего, в океанариуме «Мир моря», изобретательный дрессировщик проделал это, мы смогли разработать сходный номер. Такое заимствование тоже способствует однообразию представлений с животными. Поскольку любой хороший дрессировщик способен воспроизвести любую оригинальную идею, придуманную кем-то другим, то дрессировщики, особенно цирковые, в своем стремлении к уникальности вынуждены отрабатывать с животными предельно трудные для них движения (вроде хождения по канату) в расчете на то, что другие предпочтут не тратить таких усилий на воспроизведение номера.
Пути к желанной цели могут быть самыми разными: вероятно, существует столько же способов формирования данного поведенческого элемента, сколько есть на свете дрессировщиков. Рецепт одного дрессировщика может быть совершенно не похож на рецепт другого. Вовсе не обязательно было учить Хоку и Кико прыгать через прут так, как это делала я. Другой человек мог бы, например, сначала приучить их высоко прыгать в определенном месте бассейна, а потом установил бы там прут. И заставить их переплывать через веревку можно было бы, перемещая веревку по дну под ними, а не гоняя их над ней.
Потомственные цирковые дрессировщики редко сознают это: их личный метод кажется им единственно возможным – вот так вы обучаете лошадь кланяться, вот так медведь начинает у вас ездить на велосипеде, – и они обычно ревниво скрывают свои рецепты формирования всех этих поведенческих элементов, передавая их от отца сыну как семейную тайну. Да, конечно, такие рецепты могут включать особые приемы, позволяющие экономить время и добиваться желаемого результата с минимальными усилиями. Чтобы научить собаку делать обратное сальто, ее обычно учат прыгать прямо вверх, а затем, пока она в воздухе, хлопают ее по заду, так что она полностью переворачивается, прежде чем приземлится на четыре лапы. Похвалы и пищевое поощрение помогают собаке избавиться от растерянности, и вскоре она уже прыгает и крутит обратное сальто, чтобы избежать хлопка. (Конечно, для этого номера нужна небольшая подвижная собака – фокстерьер, а не ньюфаундленд.)
Обратное сальто почти всегда формируется именно так. Внимательно понаблюдайте за исполнением этого номера, и вы почти наверное увидите, как дрессировщик резко дергает ладонью – уже не для того, чтобы хлопнуть собаку, а чтобы подать ей сигнал. Таков традиционный рецепт формирования этого поведенческого элемента, и однако не знающий его дрессировщик может найти немало других способов научить собаку крутить обратное сальто.
Интереснее всего была, пожалуй, отработка номера, которым мы занимались несколько лет спустя после открытия Парка. У нас были тогда две великолепные малые косатки – взрослые самки Макапуу (названная так по мысу, неподалеку от которого ее поймали) и Олело. Совершенно черные, безупречно обтекаемой формы, около четырех метров длиной, эти дельфины оказались редкостными акробатами – по высоте, разнообразию и ловкости прыжков они не уступали своим более мелким сородичам. Мне пришла в голову мысль, что они могли бы прыгать через веревку одновременно, но навстречу друг другу – так, чтобы их могучие тела на мгновение перекрещивались в воздухе. Сама по себе идея новой не была – мне случалось видеть, как подобным образом прыгали более мелкие дельфины, а также лошади без наездников, – но я решила, что в исполнении этих фотогеничных животных такой прыжок будет выглядеть особенно эффектно.
Я взяла на себя дрессировку Макапуу, которая уже выступала в Бухте Китобойца. Другая дрессировщица, англичанка Дженни Харрис, работала с Олело в одном из малых бассейнов. И она и я начали с того, что протянули веревку по дну и обучили своих подопечных переплывать над ней по команде, а затем постепенно поднимали веревку, пока животные не начали через нее перепрыгивать. Макапуу мы обучали прыгать справа налево, а Олело – слева направо. Затем мы перевели Олело в Бухту Китобойца (ей это страшно не понравилось, она злилась и дулась два дня).
Мы с Дженни начали индивидуальные сеансы дрессировки в Бухте Китобойца, занимаясь с нашими косатками по очереди: одна косатка оставалась рядом со своим дрессировщиком (мы называли это «занять позицию»), а вторая тем временем работала, и так продолжалось, пока обе они не научились безупречно прыгать в нужном направлении через веревку, натянутую метрах в полутора над водой в укромном уголке бассейна позади нашего китобойного судна.
Наконец мы решили, что косатки уже достаточно подготовлены для совместного прыжка. Мы обе подозвали своих животных к борту китобойца. Я подала Макапуу сигнал рукой, которому она привыкла подчиняться, а Дженни подала сигнал Олело. Косатки ринулись в противоположных направлениях, повернули, прыгнули через веревку – одна косатка слева, другая справа – и на скорости более тридцати километров в час при суммарном весе чуть ли не в полторы тонны столкнулись головами!
Ну конечно, во второй раз они прыгнуть отказались: «Нет уж, сударыня, только не я!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99