Странно, подумал я. Ничего не ощущаю, но вижу и слышу. Как?! Ведь глаз и
ушей у меня нет...
Шар уверенно устремился вниз. Я побежал следом. Драные, промокшие в сыром
гробу полуботинки, громко чавкали и хлюпали на каждом шагу.
Впереди раздался шум приближающегося автомобиля, над вершиной холма, на
который мы поднимались, разгорелся сияющий нимб.
Шар свернул на обочину и скрылся в траве. Я, следуя его примеру, забежал
за кусты и присел на корточки.
Промчались жигули. Огонек сигареты водителя, контур женской головки
рядом, обрывок какой-то мелодии, и все исчезло.
Мой провожатый всплыл над землей, и мы помчались дальше. Еще дважды нам
приходилось прятаться от проезжающих автомобилей, прежде чем добрались до
магистрали.
Она была ярко освещена мощными желтыми фонарями, в ту и другую сторону то
и дело проносились машины. На противоположной стороне стояло высокое здание
в стиле стекло-бетон, над козырьком подъезда светилось табло, показывавшее
попеременно то время, то температуру.
Половина второго, + 20, прочел я. Поглядел направо на стеклянную коробку
метрополитена. Несколько фигур стояло подле нее в ожидании автобуса.
Неужели мы пойдем поверху?! - подумал я, глядя на своего проводника.
Не колеблясь, он свернул с дороги, и мы стали спускаться в овраг. Под
ногами шуршал бумажный мусор, хрустело бутылочное стекло, какая-то железяка
зацепила мою штанину и до колена разодрала гнилую материю.
В овраге обнаружилась бетонная арка водостока, уходящего под проспект. По
дну струился жидкий ручеек воды.
Шар нырнул в трубу и остановился, поджидая меня. Я осторожно ступил под
своды, нагнув голову.
Наверное, он знает, что делает, подумал я без особой уверенности. Туннель
вызывал у меня неприятные ощущения. Он ассоциировался с могильной тьмой,
которую я недавно покинул.
Если бы не шар, освещавший призрачным светом своды, и не жажда узнать у
Голоса, что случилось со мною, я ни за что не полез бы в этот туннель.
Идти пришлось недолго. Вода местами прибывала и доходила до пояса. Иногда
на границе света и тьмы я замечал движенье - это юркали в свои норы крысы.
Наконец впереди обозначилось светлое пятно выхода. Мы не стали подниматься
наверх, а пошли дальше по берегу ручья, заросшему деревьями и кустарником.
Только сейчас я заметил, как чудесен вечер. Возле высокого в человеческий
рост куста я остановился, он весь был усыпан белыми цветами. Я помнил
аромат этих цветов, но не ощущал его.
- Как его?! - подумал я, но не смог вспомнить.
Черная земля вокруг корней, словно снегом, была усыпана белыми
лепестками.
- Как же его?!
Шар сделал вокруг моей головы два круга, привлекая мое внимание, словно
желая сказать:
- Кончай нюхать цветы, пошли.
И мы пошли. Места были такие знакомые. Я точно знал, что бывал здесь не
раз, но по странности не мог вспомнить ничего.
Выбравшись из оврага, мы прошли под железнодорожной насыпью и долго
следовали вдоль нее. С другой стороны тянулись глухие облезлые заборы
складов.
Свернув направо, мы оказались на тихой улочке, застроенной хрущовскими
пятиэтажками. Шар тут же нырнул в густые заросли тонкоствольных лип и осин,
кустарника, тянувшиеся под окнами.
Я шел за ним. Испугав меня, из-под ног с диким мявом метнулась кошка.
Животные более чутко, чем люди, реагируют на присутствие потустороннего
мира.
Я жадно заглядывал в окна: мужчина в тренировочном костюме курит иа
кухне; девушка майке и трусах усердно пишет в толстой тетради. Наверное,
она писала конспект. Я долго смотрел на ее широкий зад, налитые бедра,
видневшуюся под рукой, лежащую на стеле грудь, и в памяти призраком стала
прорисовываться другая женщина красивая и желанная.
Шар подлетел к моему лицу и заметался перед ним, как рассерженная оса.
Несколько раз нам приходилось пересекать открытые пространства, быстро
перебегая асфальтовые площадки перед магазинами, проезды между домами.
Дважды пришлось затаиваться и ждать подолгу. Первый, когда рядом
остановились двое пьяных. Они минут 15 выясняли отношения, курили,
матерились, мочились. Потом, наконец, ушли. Второй, когда в проезде между
домами повстречали влюблeнныx. Они целовались со всхлипами, она повисала на
нем и шумно дышала, когда он лазил... куда он только не лазил.
Наконец мы одолели эту улицу и перед нами открылся обширный темный двор
многоэтамшого дома, охватывающего его с трех сторон.
От дерева к дереву крались мы через двор и очутились, наконец, перед
открытой дверью подъезда.
Шар застыл впереди, затем, разгоняясь, налетел ко мне и затормозил у
самого лица. Он повторил этот маневр несколько раз, и я наконец понял, мне
приказывают остановиться.
Я спрятался за стволом и стал наблюдать. Шар влетел в подъезд и некоторое
время отсутствовал. Минуту или дае спустя он вновь появился и замер у
двери.
Я подождал немного и перебежал полосу асфальта. Шар нырнул в подъезд, я
за ним. В подъезде пахло мочой и мусоропроводом. Особенно возле лестницы,
по которой мы стали подниматься.
Пятый этаж. Шар свернул направо. Я осторожно высунул голову из-за угла.
Длинная лестничная площадка была освещена одной единственной лампой в левом
дальнем углу. Шар светился возле двери в правом. Я быстро пошел к двери,
она бесшумно отворилась и впустила меня в квартир.
Мы взглянули друг другу в глаза. Он был невысок и худощав, с узким
смуглым лицом, большими залысинами, тонким острым носом и аккуратной
эспаньолкой клинышком, обрамлявшей узкие губы.
Мы знали друг друга когда-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24