Жалкое тощее тело с высохшими руками и рудями, с отвислым животом, синими
от вздувшихся вен ногами, распростерлось на столе.
Борис отворил ткафчик на стене и достал лежавший на черной бархатной
подушке кривой тонкий кинжал. Костяная рукоять его была украшена налитым
кровью камнем.
Борис стал в ногах ложа лицом к изголовью и медлевяо, держа кинжал на
ладонях, поднял его вверх. Затем произнес нараспев несколько слов на
незнакомом мне языке. Он повторил их еще шесть раз и в воздухе возникла
чаша.
Еще шесть раз и в изголовье появился алтарь, покрытый черным сукном,
испещренным серебряными магическими знаками.
Еще шесть раз и по бокам алтаря зажглись две черные свечи.
- Пора! - воскликнул колдун и взял старуху за безвольную руку.
- Держи чашу, - приказал он.
Я, повинуясь, обошел его со спины и взял в руки чашу. Каменной тяжестью
легла она на ладони.
- Поднеси к запястью!
Я исполнил приказ.
Борис взял руку за указательный палец и аккуратно надрезал синюю жилу.
Кровь струйкой потекла в чашу. Очень скупной струйкой.
Я жадно глядев на нее и проклинал свои нерешительность и жалостливость. В
этой крови была моя жизнь. Я жаждал ее, представляя, как обретаю тело,
радости жизни и главное - возможность любить.
- Встань в изголовьи! - приказал Борис. - Здесь уже все. Опустись на
колени и держи чашу вон там, - он указал кинжалом место справа от
изголовья. Затем взял старуху за волосы и потянул на себя. Тело сдвинулось
и голова запрокинулась, открыв тонкое цыплячье горло. Борис намотал волосы
на кулак, повернул голову набок и быстрым сильным движением вскрыл вену.
Кровь брызнула в чашу.
Я зачарованно глядел, как наполняется она густой, кажущейся черной при
тусклом свете свечей, жидкостью. Я с трудом сдерживался, чтобы тут же не
осушить всю чашу. Останавливала лишь боязнь потерять часть драгоценной
влаги.
Вскоре ручеек крови стал иссякать, она уже не текла, а капала, во я не
опускал чаши, готовый ждать столько, сколько потребуется, чтобы увидеть
последнюю каплю.
- Ладно, хватит? - сказал Борис.
Я поднял на него взгляд и увидел в его гдазах торжество.
У него были основания для этого. Уже четвертой цепью приковал он меня к
себе: вначале подарив призрачную жизнь скелета, затем кровью, женой, теперь
охотой на людей. Видимо то, что предстоит мне исполнить, чем придется
платить за благодеяния, опасное и крайве нужное ему дело. Иначе, к чему
столько предосторожностей: оживление, взятие жены в заложницы, а нынче меня
и вовсе посадили на иглу. Что я без крови? Ходячий остов!
Будь ты проклят!
Я поднял чашу и несколькими глотками осушил ее.
- Она хочет на дачу! - сказал я Борису и вызывающе посмотрел на него.
- Ну что ж, - он погладил бородку, - соорудим дачу.
- А настоящей нельзя?
- Можно, но с охраной.
Я напрягся.
- Не обижайся.
- Я не обижаюсь. Покажи.
Колдун произнес заклинанье и взмахнул руками. Из рукавов его выпорхнули
два демона - черный и красный. Черный держал в руке большой кинжал. Его
оскал был подобен смерти. Вид красного возмутил меня. Демон был маленьким,
но член имел, как у слона.
- Унижение и Кара, так их зовут, - сказал Борис.
Я в ярости сжал кулаки.
Борис положил мне руку на плечо. Я стряхнул ее.
- Извини, - сказал он ласково, - но дело слишком важное, чтобы я
рисковал.
И я покорился.
Мы купались, загорали, собирали грибы. Чистили, жарили их со сметаной.
Пили сухое вино. День был прекрасным.
Я провел пальцами по щеке Марины. Она повернулась ко мне и, касаясь одной
грудью, начала расстегивать мою рубашку. Просунув руку под нее стала
гладить грудь, живот.
Я прижал Марину к себе. Поднял на руки и бросил на постель. Сел сверху.
Она вырвала полы моей рубашки из брюк. Расстегнула блузку, сняла ее и
швырнула на пол. За ней последовал бюстгальтер.
Я схватил ее прохладные тугие груди.
- Подожди! - она извернулась и скинула меня. Сев на краю постели,
расстегнула джинсы и она упали на блузку. На Марине остались только
трусики, тонкие, просвечивающие, позволяющие видеть все, что я хотел
видеть.
Марина сняла и их прежде, чем я успел поднять руки. Я стал лихорадочно
расстегивать последние пуговицы на рубашке. Они были ужасно непослушными.
Пока я сражался с ними, Марина сняла с меня джинсы вместе с трусами. Я
отбросил в сторону назойливую рубаху и оказался совершенно обнаженным.
Марина встала на колени и провела языком от начала до конца.
- Отсюда и досюда будет мое, - сказала она.
Я застонал. Обхватив ладонями затылок, прижал ее голову к себе.
Она высвободилась рывком.
- Ты что! Задушишь!
- Давай ляжем, - сказал я в ответ.
И мы легли. Мои губы раскрывали ее лоно, ее же заставляли мое желание
расти и расти до бесконечности.
- Я хочу лечь на тебя! - прохрипел я, чувствуя, что долго не выдержу
таких ласк.
- Нет! - выдохнула Марина, выпуская меня изо рта.
- Хочу всадить тебе!
- Нет! - произнесла она и еще яростнее набросилась на меня.
И я подчинился. Мы почти достигли вершины, когда я осознал, что начинаю
таять.
- Нет! - завопил я.
Марина в испуге взглянула на меня и увидела, как сквозь бледнеющую
истончающуюся плоть проступают черты страшного скелета. Она закричала.
Обезумев, я схватил ее руку и прокусил запястье. Кровь брызнула мне в
рот. Марина дважды вскрикнула и потеряла сознание.
Я не отрывался от ее вены, пока не ощутил, что развоплощение
прекратилось. Потом отодрал от простыни лоскут и перевязал ее кровоточащую
руку.
Вскочив, бросился к Борису. Только он мог помочь мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24