- Как ты хочешь?
- Вот как, - сказал я, опрокидывая ее на спину. Марина раздвинула ноги...
О, как описать то, что изведали все, но что необыкновенно и сокровенно
для каждого?! Я вошел в нее яростно и глубоко. Ее груди запрыгали от моих
неистовых толчков. Я пронзал ее тело своей необузданной страстью, и оно
подчинялось ее грубой покоряющей силе.
Я обожал овладевать ею в такой позе. Она была вся раскрыта, вся видна
мне. Ее раздвинутые ноги означали не только желание, но и покорность. Я был
ее хозяином. Она была дикой лошадью, которую я объезжал, каждый раз
доказывая, кто ее господин.
- Я долго не продержусь, выдохнул я, чувствуя, как быстро накатывается
сладкая волна оргазма.
- Давай! Давай! Не жди меня, я успею вместе с тобой!
И я не стал ждать. Я больше не был ласков, я был груб - крутил соски,
насиловал яростно. Конец никогда не походит на начало и все, что я делал,
было именно тем, чего желала Марина.
- Я уже больше не могу. Сейчас! Сейчас! Я наполню тебя, наполню тебя! -
шептал я ей на ухо.
Марина задышала часто-часто, стала извиваться подо мной. Лицо ее
исказилось и она закричала. И тогда я наполнил ее.
Потом мы лежали - она на спине, я на боку. Расслабленные и
удовлетворенные.
- Погладь попку, - попросила она, и я исполнил ее просьбу. Она
подставляла мне свои разгоряченные влажные ягодицы, изгибаясь, как кошка.
Я перевернул кошку на спину. Она раскинула руки, груди торчали, дразня,
полусогнутые раздвинутые ноги словно приглашали: загляни, узнай, что там.
Там было очень мокро и гораздо больше места, чем 20 минут назад.
- Западные колдуны говорят, что в тебя надо обмакнуть два листочка.
Потом, когда они высохнут, зашить в шелк. Получатся могучие талисманы,
которые будут хранить нас от всяких бед.
- Ты хочешь ободрать мои цветы? - со смехом спросила Марина. - Когда
вокруг будут деревья, тогда мы это и сделаем. Надеюсь, мы делаем это не в
последний раз?
- Не в последний, - ответил я и взял ее снова.
В эту ночь я был чемпионом по сексу. Горд собой, счастлив, любим.
Так часто, как мог, я клал свою руку между ее бедер, и Марина ни разу не
сказала: Чуть-чуть попозже. А я со своей стороны открыл ей тайну: наша
близость не только удовольствие, она - право и власть. Каждый раз я
доказываю свое право обладать ею и свою власть над ней. Я - ее хозяин, и
она должна подчиняться мне. И если вначале она может быть строптивой и
капризной, то потом она всегда становится покорной и мягкой, как шелк, как
воск.
- Я твой господин, - шептал я страстно, кусая ее ухо и раскидывая ноги. -
Я твой господин! - говорил я, стискивая зубы и сжимая ее груди.
Она молча кивала с закрытыми глазами, обхватив меня за поясницу сильными
дрожащими руками.
Под утро я был бесконечно устал и бесконечно радостен. Я знал, скоро
пробьет час Золушки, но в данный момент это мне было безразлично. В этот
момент я жил и жил так, как не живут многие по-настоящему живые.
- Ты - половой террорист, сексуальный разбойник, ты взял меня в рабство,
- шептала Марина, прижимаясь ко мне.
- Я буду тебе хорошим господином.
- Докажи! - Она сжала меня так, что у меня перехватило дыханье.
И я доказал.
Потом я налил два бокала шампанского и мы выпили.
Вскоре глаза Марины затуманились - начало действовать зелье, подмешанное
мною в вино. Я смотрел на нее с грустью, думая, когда теперь вновь увижу
ее.
- Что-то я спать хочу, - проговорила жена, прижимаясь щекой к моей руке.
Поцеловала ее и заснула.
Я укрыл ее одеялом и вышел из спальни, прихватив одежду.
Тело мое уже стало прозрачно-белым.
Была суббота, 11.30 вечера. У подземного перехода курили двое пьяных. На
противоположной стороне улицы виднелись несколько удаляющихся фигур люди
спешили домой.
Сидя в густом кустарнике, буйно разросшемся перед хрущевской пятиэтажкой,
я с нарастающим раздражением наблюдал за алкашами. Из-за них могла
сорваться моя первая охота. Я прислушивался к их бестолковому пустому
разговору, пытаясь понять, когда же черт спровадит их прочь, но
проносившиеся мимо автомобили заглушали каждое пятое слово.
Неожиданно разговор прервался и один из мужчин направился в сторону
зарослей, в которых скрывался я. Я плотнее прижался к земле, готовый
броситься на него, если он вынудит меня сделать это. Но ему, конечно же, не
было до меня никакого дела. Расстегнув молнию, мужчина начал шумно
мочиться, кряхтя и отдуваясь.
- Пиво, - сказал он сам себе и выматерился. Застегнувшись, пьяный
нетвердой походкой побрел назад к приятелю. Разговор возобновился. Их
головы окружала черно-багровая аура. Если бы я мог, как Борис, включать на
полную силу астральное зрение, то наверняка увидел бы всяких тварей,
слетевшихся пить дармовую энергию. Но я не умел этого, к тому же думая
совсем о другом: лишь бы они поскорее умотали прочь. Вскоре они вняли моим
настойчивым заклинаньям. Прошло несколько минут. Из подземного перехода
послышались голоса. Я привстал.
ОН и ОНА. В обнимку. Чистые цвета над головами. Тихий говор. Влюбленные.
Кого-кого, а их я сегодня совсем не желал видеть. Влюбленные сегодня мне
были противопоказаны. Расслабляли, лишали силы и уверенности.
Их вид был для меня, словно острый нож в сердце. Я усмехнулся: какое
сердце, парень? Его у тебя нет - только пустота под голыми ребрами. Да и
смеяться тебе нечем, разве что щелкать зубами...
Со стороны я сейчас, наверное, походил на уэллсовского
человека-невидимку, когда он впервые вошел в гостиницу, где разыгрались
главные события романа. Весь закутанный и замотанный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24