Оди не мог понять, что говорят, потому что никто не обращался к нему. Но тут самка, которая вернула ему Дважды, наклонилась на мгновение к своей капсуле и подошла к нему. Она сказала:
– Вот что я должна сказать тебе, Оди Уолтерс Третий. Я посоветовалась с Древними Предками о переводе. Они подтвердили его правильность, поэтому я скажу по-английски.
Она перевела дыхание, пошевелила тонкими, как лезвия, губами, готовясь, и потом, тряся запястьями, сказала:
– Храбрость – это не мудрость.
Мудрость – это соответствующее поведение.
Храбрость иногда равносильна самоубийству.
Вот что велели мне сказать Древние Предки и что хотела сказать я сама.
Оди немного подождал, но продолжения не последовало. Тогда он ответил:
– Спасибо. А теперь, если разрешите, я должен пройти в ванную.

Оди не торопился. Мало того, что к нему заглядывали во все отверстия. У него переполнился мочевой пузырь, но больше всего ему хотелось побыть одному. Он снял капсулу и оставил ее за дверью, потому что не хотел даже присутствия Дважды.
Заполняя мочой тюльпанообразный приемник в туалете, моя потом руки, глядя на свое отражение во вращающемся зеркале, он думал. В голове его все время звучал какой-то ритм. Ему потребовалось десять секунд, чтобы зайти внутрь и закрыть за собой дверь – снаружи тем временем прошло почти полмиллиона секунд – в соотношении примерно сорок тысяч к одному. Пять секунд на то, чтобы расстегнуть ширинку. Примерно минута на то, чтобы помочиться. Еще две минуты на мытье рук и разглядывание лица в зеркале.
Он пытался подсчитать: сколько это всего времени? Сумма ускользала от него. Несколько недель он пытался привыкнуть к арифметике хичи и так и не смог. Но все же он сообразил, что снаружи прошло восемь-девять месяцев, пока он просто пописал.
Странно выглядело его действие вот в каком свете: пока он облегчал мочевой пузырь, во внешнем мире мог быть зачат и рожден ребенок.
Оди открыл дверь и провозгласил:
– Я хочу домой.
Капитан пробился к нему сквозь толпу.
– Да, Оди? – спросил он, отрицательно покачивая запястьями; в данном случае это означало, что он не понимает, но Оди принял это за отказ.
– Нет, я серьезно, – твердо сказал Оди. – Я хочу вернуться, прежде чем все мои знакомые переселятся в дома для престарелых.
– Да, Оди? – снова сказал Капитан. Потом задумался.
– О, понимаю, – сказал он. – Ты думаешь, мы хотим, чтобы ты остался здесь надолго. В этом нет необходимости. Тебя видели. Информация распространилась. Вскоре придут другие люди, они смогут задержаться подальше.
– Значит, я могу улететь? – спросил Оди.
– Конечно, можешь. Корабль готов к отлету. Даже целая флотилия, с припасами, персоналом и Древними Предками. Они вот-вот улетят наружу. Можешь лететь с ними. К тому времени как они преодолеют эргосферу, в наружной Галактике пройдет... – он склонил голову, совещаясь со своим Древним Предком... – в терминах обращения вашей планеты вокруг центральной звезды сорок четыре с половиной года.

8. В ЦЕНТРАЛЬНОМ ПАРКЕ

Пока я слушал, и делал, и говорил, и находился в разных местах, занимался разными делами: слушал историю Оди, нервничал из-за генерала Хулио Кассаты, бродил, встречался – вот что все это время медленно происходило между Кларой и мной.
Я подошел к Джель-Кларе Мойнлин с широкой довольной улыбкой на своем (двойника) лице.
– Привет, Клара, – сказал я.
Она удивленно посмотрела на меня.
– Робин! Как приятно снова тебя увидеть! – Отделилась от мужчин, с которыми была, и подошла ко мне. И когда наклонилась, чтобы поцеловать меня, я вынужден был отстраниться. Есть и недостатки в положении записанной личности, когда плотская личность упрямо пытается продемонстрировать свою привязанность. Плотские люди могут нас любить. Но целовать не могут.
– Прости, – начал я, но у нее на лице появилось выражение сожаления, и она сказала:
– О, дьявол, я забыла. Мы ведь не можем это сделать. Но ты отлично выглядишь, Робин.
Я ответил:
– Я выгляжу так, как хочу. Я умер, знаешь ли.
Ей потребовалась целая минута, чтобы улыбнуться в ответ на мою улыбку, но она с этим справилась.
– Тогда у тебя хороший вкус. Надеюсь, я буду такой же, когда подойдет мое время. – А из-за нее появился Дейн Мечников.
Он сказал:
– Здравствуй, Робин.
Сказал нейтрально. Не сердито и не возбужденно от новой встречи со мной. Выглядел он так, как всегда выглядел Дейн Мечников – не очень заинтересованно; вернее, заинтересованно в такой степени, в какой данный человек может помочь осуществлению планов самого Дойна Мечникова.
Я ответил:
– Жаль, что мы не можем пожать руки друг другу. – «Жаль», по-видимому, мое излюбленное слово, поэтому я снова им воспользовался. – Жаль, что ты застрял в черной дыре. Я рад, что ты выбрался из нее. – И чтобы прояснить отношения, потому что Дейн Мечников всегда предпочитал ясные отношения, он ответил:
– Я не выбрался. Нас вытащила Клара.
И только тут я вспомнил, что Альбер говорил мне: Мечников советуется с адвокатами.

Вы должны помнить, что я на самом деле ничего этого не говорил. Говорил мой двойник.
Для того чтобы говорить через двойника, есть два способа. Первый: создать двойника и предоставить ему самому вести разговор – он сделает это не хуже вас. Второй – если вы нервничаете, ерзаете, вам не терпится услышать, что происходит. Именно в таком состоянии я находился. В таком случае вы суфлируете своему двойнику. Это означает, что я передаю текст двойнику за миллисекунды, а он озвучивает в темпе плотских людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111